Слава богу. Я испускаю такой вздох облегчения, что мои серьги звенят.
— Хорошо — вообще-то, прекрасно… потому что я практичес…
— Будешь просто петь под Уитни.
Пот уже не сочится, а льет ручьем.
— Нет, нет, Флавио, я не могу, я уже говорила на собеседовании, я ужасно пою, и я не думаю…
Он ударяет одной рукой по сцене, а другой, с зажигалкой, чуть меня не подпаливает.
— Слушай меня! Ты будешь петь, и сейчас же!
Клянусь, я не пытаюсь быть «проблемной», но я не умею петь. Правда. Спросите мисс Боузер, мою учительницу музыки в средних классах. Каждый год она смотрела на меня, вздыхала и махала рукой приблизительно в том направлении, где сидели мальчики, даже не утруждая себя выбором конкретного места. В результате я пою совершенно никак, а когда я закончила средние классы, думаю, и мне, и ей показалось, что мир зазвучал лучше. Менять эту ситуацию сегодня я не намерена.
К тому же пение меня просто приводит в ужас.
— Я не умею петь, Флавио, не умею! — шепчу я умоляюще.
Флавио сдергивает с себя очки. Его глаза как асфальт, жесткие и ничего не выражающие.
— Ерунда! Все могут петь, Эмили, это как ходить! А теперь перестань тратить наше время и работай!
Я не знаю, что делать. Я поднимаю глаза. Все молчат. На Меня пристально смотрят восемьдесят пар глаз, включая Джастина, который сидит за столиком впереди в свете прожекторов. Видимо, моя паника очевидна, потому что он ухмыляется своей озорной ухмылкой, посылает мне воздушный поцелуй и начинает хлопать и скандировать:
— Э-ми-ли! Э-ми-ли!
Другие, заключив по его поведению, что мне не хватает только ободрения, к нему присоединяются.
— Э-ми-ли! Э-ми-ли!
— Ладно, — говорю я. — Давайте.
Флавио направляется к камере.
— Отлично, поехали! Ребята, разогревайтесь.
— Мисс Вудс?
Я оборачиваюсь и вижу басиста.
— С какой песни вы бы хотели начать?
Я пою больше двух часов подряд. Пятнадцать минут «Fly Me to the Moon»[95], и Флавио ревет в уоки-токи: «забыть Фрэнка». Еще через пятнадцать минут мой джазовый репертуар истощился. Я перехожу к Арите и пою «Respect»[96], а потом «Lola»[97]. Это песни из моей любимой «сборки для Дивы», но я не чувствую себя дивой. Я чувствую себя омерзительно. В конце концов, трудно быть «секси, секси, секси», как кричит мне Флавио, когда ты мяукаешь как тонущая кошка.
— Сделай вид, что микрофон — гигантский член! — кричит Флавио. — Позабавься с ним!
Мне следовало бы накричать на него в ответ. Что-нибудь вроде: «Флавио, клянусь богом, если ты еще хоть раз скажешь слово «член», я запихну этот микрофон туда, где не светит солнце».
Но я не кричу. Я пою.
— Никогда не думал, что заскучаю по Уитни, — шутит Джастин, когда мы идем по коридору.
Я вяло улыбаюсь. Самое странное во всей этой истории было то, что, как бы плохо я ни пела, Джастин и статисты сияли и аплодировали в полном экстазе. (То есть пока камеры были включены. Между дублями я слышала хихиканья, а то и взрывы злорадного хохота.)
— Бедняжка! — говорю я Джастину, выпячивая нижнюю губу. — Как трудно тебе было играть!
— Нет, просто… — Он достает из кармана пиджака серебряную фляжку.
Неужели…
— Не может быть!
— Очень даже может, — говорит Джастин. — Я подлил себе в кофе виски.
Если вспомнить, вид у него был и вправду довольный.
— Не удивляюсь. Я и не думала, что ты настолько хороший актер, — поддеваю его я.
— Слышать такое от талантливой певицы особенно обидно, — парирует Джастин.
Мы пришли к моей гримерной. Я собираюсь ударить Джастина кулаком по руке, но он ловит меня за руку и держит, поворачивая так, чтобы я уперлась спиной в стену. Его синие глаза сверкают. И снова эта бесовская ухмылка. Он проводит пальцами по моей руке.
— К счастью, у тебя есть другие достоинства, — шепчет он.
— А у тебя, должно быть, глаза алкоголем залиты.
— Эмили… — Голос Стива доносится до нас через коридор. — Скоро подъедет машина.
Я отстраняюсь.
— Хорошо, спасибо!
Он переводит взгляд с меня на Джастина.
— Тебе еще что-нибудь нужно?
— Нет, спасибо! До завтра!
— До завтра!
Я смотрю на Джастина, и мне вдруг становится неловко.
— Ну, спасибо, что меня провел. Сегодня было весело, — говорю я, хотя весело не было. Сейчас лучше.
Джастин хмурится.
— Было весело? Было? Кто сказал, что все уже закончилось? Я выпил четыре чашки кофе и почти все… — Он трясет своей фляжкой, которая, судя по звуку, действительно почти пуста. — И я готов ехать, так что поторопись, переодевайся, и я свожу тебя куда-нибудь. Поужинаем, сходим по клубам…