— Здесь нельзя! Видите знак?
Володя развел руками, мол, вон к шефу претензии. Савва Николаевич медленно вышел из машины, полез в карман пиджака, достал из портмоне удостоверение и показал охраннику. Тот долго его изучал.
— А по какому делу вы сюда, господин Мартынов?
— По личному, по личному! Я когда-то жил, и не раз, в этой гостинице. Раньше она называлась скромно и просто «Балтийская»; вот, решил вспомнить былое. Похожу, посмотрю, и мы отъедем.
— Ну разве на двадцать минут, не больше. Сейчас делегация иностранных гостей подъедет, машин с десяток, все места будут заняты.
— Хорошо, хорошо, — согласился Савва Николаевич. — Володя, ты сходи в пиццерию, она рядом. Перекуси, чтобы потом не останавливаться, а я быстренько пройдусь, посмотрю сувениры, и мы отъезжаем через 20 минут.
Савва Николаевич вошел внутрь. В распахнувшиеся автоматические двери.
Решительно ничего от бывшей гостиницы не осталось. Огромный тоннель, сделанный в цокольном этаже, начинался прямо от выхода из метро. Длинные ряды всевозможных сувенирных лавочек, бутиков, цветочных ларечков и яркий, ослепительный неоновый свет… Он делал людей неестественными, какими-то инопланетянами, с зеленовато-желтыми лицами, и уже молодую проститутку с ярким макияжем было трудно отличить от богатеньких старух. Лысоватые пухлые мужчины, толкущиеся около прилавков магазинчиков, совсем походили на лунатиков. Вот она, иллюзия человеческого счастья. Все равны в этом специально созданном мире: и проститутки, и богатые тети и дяди. «Сальвадор Дали был прав, — подумал Савва Николаевич. — Наверное, поэтому и стал писать свои картины, насмотревшись на электрическую жизнь Елисейских полей. Но Петербург не Париж, он должен иметь свое лицо, он всегда его имел. А теперь стремительно его теряет. Поди отличи, где ты находишься — на Невском, на Пикадилли в Лондоне или на Монмартре в Париже… Все похожи, и даже люди стали одинаковыми».
От этих мыслей Савве Николаевичу стало еще грустней, чем утром, когда он ехал к внуку. «Все в мире меняется, и не всегда к лучшему», — сделал он горький вывод.
Купив пару безделушек в качестве подарка для жены, он вернулся к стоянке. Машина была на месте, но шофера еще не было. «Пусть поест, для него главное в жизни — меньше ухабов и хорошая еда», — улыбнулся про себя Савва Николаевич. И стал наблюдать за людьми, потоком скользящими туда-сюда, как океанские течения: Гольфстрим — в одну сторону, Мальстрим в другую. Яркий свет выхватывал их озабоченные лица: мрачные и обросшие щетиной, выходцев с Кавказа, которых оказалось так много, что Савва Николаевич даже удивился, мелькали круглые лица улыбчивых таджиков, узбеков, корейцев, китайцев и вьетнамцев. Очень-очень мало можно было разглядеть голубоглазых блондинистых или русоватых соплеменников. Вымирает, вымирает Россия, здесь на Невском это чувствуется, как нигде. И Савва Николаевич опять тяжело вздохнул.
«Золотой миллиард в действии», — вспомнил он лозунг нынешних глобалистов, который попался ему на глаза во время выборов в Госдуму. «Господи, Господи, что жизнь делает с людьми? Еще вчера здесь шли демонстрации рабочих и студентов под красными флагами в Первомай или в ноябрьские, а теперь вот увеселительные заведения под красными и желтыми фонарями». — И Савва Николаевич от нахлынувших чувств прослезился.
— Давно ждете, Савва Николаевич? — спросил появившийся, как джинн из бутылки, Володька, шофер.
— Да нет, минуты две-три. Стою, смотрю, молодость вспоминаю…
— А-а, очереди везде, а цены, Николаич, зашибись. Дал стольник, показываю на бутерброд с сосиской, а буфетчица мне и говорит с усмешкой: «Он стоит сто пятьдесят». Я говорю: «Не может быть!» Она в ответ: «Будете брать или нет?» Пришлось взять. А чай — еще пятьдесят рэ, виданное ли дело?
— Видано, видано, Володя. Невский! Этим все сказано.
Через десять минут они уже вырулили на Лиговский проспект и взяли курс на N-ск. Слава Богу, внутреннее перекрестился Савва Николаевич, упав от усталости на заднее кресло.
— Поехали и без остановок до дома…
Глава 3. Неделя потрясений
Савва Николаевич попал в этот южный город и гостиницу на берегу моря, можно сказать, случайно. Ректор попросил съездить на важное совещание за него: мол, ему никак, а вы, Савва Николаевич, будете там кстати, да и отдых на недельку вам не помешает. Рядом море, горы… В приморском городе уже стояла весенняя погода с солнышком, веселым чириканьем воробьев и пронзительными криками чаек, однако по вечерам и ночью было еще очень прохладно, с моря несло сырым, влажным воздухом.