Опять наступила томительная пауза. Откуда-то издали сквозь оконное стекло просочился едва слышный гудок парохода. И снова тихая южная ночь сомкнула свои губы, как моллюск.
— Что мне оставалось делать? Бежать? Куда? Кто меня ждал? Послала телеграмму отцу, мол, хочу к тебе приехать, нет ли какой работы? Он не захотел даже отвечать. Одним словом, стала я жить с Эдиком. Меня он не обижал, но сильно ревновал… Раза два избил, неделю дома валялась, пока на лице синяки зажили. И тут мне встретился один парень…
Девушка подошла к столу, взяла вторую сигарету из пачки, жадно прикурила от остатка первой, кинув его в чашку, стоящую на столике…
Савва Николаевич по-прежнему молчал, зная, что в таком состоянии лучше не трогать человека, дать ему исповедаться полностью.
— Я полюбила этого парня по-настоящему. Виталик был художником, талантливым художником… У него прошли две выставки, картины раскупали моментально, многие увозили за границу. Деньги у Виталика водились, человек он был не жадный и очень доверчивый. Наверное, как и все не от мира сего люди. В мастерской кого только не было — друзья-товарищи, депутаты, мэр города, и даже сам губернатор заказы делал… Приезжали из Москвы и Питера… Жизнь кипела. Я как могла скрывала свои чувства, но Эдьку Меченого провести не удалось. Узнал, избил и, чтобы не сбежала, закрыл в квартире под охраной. Так я прожила у него в наложницах с полгода. Общаться не с кем. Разрешал раза два матери позвонить, чтобы в милицию на розыск не подавала. И выхода у меня не было никакого. Сперва я пыталась плакать, устраивала истерики, билась головой о стены. Он, молча смотрел и говорил: «Пройдет и эта дурь». Потом решила свести счеты с жизнью, думала отравиться. Чем? Собрала, какие были в доме, таблетки и все выпила. Очнулась в реанимации. Смотрю, серый потолок и люди в белых халатах и масках. Думаю, наверное в раю. А тут один ангел и говорит: «Очнулась. Будет жить». Так вот и не удалось в рай попасть. Правда, после этого случая Эдик Меченый меня оставил. Не захотел с милицией из-за меня конфликтовать. Да и я никакая была, едва могла ходить. В собственную квартиру на третий этаж поднималась с остановкой на каждой ступеньке.
Злата отошла от окна и села на диванчик, опять несколько раз затянулась.
— Ну а дальше все просто. Денег нет, работы нет. Пошла к Виталику. Он и говорит: «Не бери в голову, золотко, сейчас тебе укольчик сделаю, и все пройдет, все заживет и все будет хорошо». Я сначала не поняла, а когда сообразила, было поздно. Села на наркотики. Сначала промедол, морфий, потом героин. Одно меня спасло — передозировка у Виталика случилась. Он умер, а я со страху наркоту бросила… Вот переключилась на кофе, крепкие напитки и сигареты, они меня и спасают…
Злата наконец-то загасила сигарету, расслабилась, слегка откинувшись на спинку диванчика.
— А с этим, — она кивнула на стену номера, — сошлись с полгода назад. Он артист-эстрадник, напьется после спектакля, начинает репетировать со мной. — Она грустно усмехнулась. — Раза два пробовала от него уйти, а куда? Что я умею? Лопотать на трех иностранных языках и все, кому сейчас это требуется. Жить-то на что-то нужно. У него неплохой доход. Сейчас зимний сезон, самый трудный в году, заканчивается, но концерты каждый день, а то и по два. Деньги дает, не жалеет. Но если переберет — всю ночь покоя нет. То секс ему подавай, то еще что… — Злата отвернулась в сторону. — Извращенец, как все артисты. А сегодня на него что-то такое нашло, схватил и начал меня душить. Причем молча. Он сильный, мне даже не закричать: зажал рот, а второй рукой душит и… насилует. Хорошо, что вы вмешались, застучали в стену, а не то бы в живых не осталась…
Савва Николаевич встал с кресла, подошел к трясущейся от страшных воспоминаний женщине и, положив руку на ее плечо, твердо сказал:
— Не бойтесь, со мной он вас не обидит. А сейчас давайте ложитесь на диван, у меня второй комплект постельного белья в шкафу имеется, постелю, и вы отдохнете… Утро вечера мудренее…
Измученная страхом и оргией со своим партнером, Злата моментально уснула, а Савва Николаевич еще долго сидел в кресле, не зная, что предпринять. «В милицию обратиться? Тогда по закону Злата должна написать заявление, а без этого никто ничего делать не будет. Дать ей денег? Пусть уедет. А куда? К отцу в Болгарию? Нужен паспорт заграничный. Есть ли у нее — опять вопрос. Взять под свою опеку, поговорить с этим самым артистом? Хорошо, выход. Но захочет ли тот с ним разговаривать. Нужен веский аргумент. Какой?»