А он вообще вменяемый? — невольно задался я вопросом — Или он от своей «избранности» уже давно с катушек съехал?
Размышлять об этом не хотелось, и я стал вспоминать фильмы в которых главных героев к чему-нибудь привязывали. Меня интересовало, как они выпутывались, но ничего выпутывающегося не вспоминалось. В голову лезли только дурацкие вестерны, те моменты, где хороших парней уже были готовы подвесить за жилистую шею, но кто-то вдруг перестреливал верёвку с первого раза, но это всё было не из той оперы.
— Инго — бросил вдруг Инри, резко остановившись — Я же тебе сказал, не приближаться к Алине.
Так вот чего он так долго. Его больше всего задело не то, что я хотел сбежать… хотя это и понятно.
— Ты о чём? — равнодушно спросил я. Таким вопросом в нашем городе отвечают на любой вопрос, как не крути, пол города отсидевшие, другая половина наркоманы, а этот контингент знает, как разговаривать, не сказав ничего такого, за что могут спросить.
— О том, что Алина была у тебя ночью! — закричал Инри, и на его губах выступила пена — Отвечай!
— Это кто тебе сказал? — мягко спросил я.
— Не важно!
— Я думаю, что это тебе бабка накаркала. Так вот подумай, стоит ли ей верить? Она ж ради того, чтобы выслужиться, готова любую чушь смолоть.
Инри внимательно посмотрел на меня.
— Я смотрю — продолжил я — Ты Арину вроде как любишь. Ведь так?
— Ну? — буркнул Инри.
— Ну — повторил я — И что удивительно, несмотря на свою власть, не принуждаешь её силой. Это говорит о том, что ты ещё не совсем дерьмо.
— Что ты несёшь? — скривился Инри.
— Или тут дело в Алексе?
Инри с ненавистью посмотрел на меня.
— Надо было тебя сразу прибить — прошипел он.
— Это тебе, а не мне нужно было поговорить — сказал я.
— Зачем к тебе приходила Алина? — спросил Инри, сжав свои костлявые кулаки.
— Тьфу ты, чёрт. Я тебе говорю, что бабка тебе наврала, а ты опять о своём.
— Зачем ей врать?
— Да она маразмная уже на всю голову, кто её знает? Я же говорю, решила подмазаться.
Лицо Инри стало спокойней. Он был видимо из тех субтильно-субъективных, которые с лёгкостью принимают на веру согласующееся с их чаяниями. А мне в принципе было наплевать, я хотел одного, чтобы было всё хорошо с Алиной. Мало ли что взбредёт в голову этому придурку из ревности. А бабка… ненавижу всех этих лезущих, как змеи, в чужую жизнь, оттого, что своей нету. Вот у меня в том мире своей жизни тоже почти не было, но я ведь не лез. Ни к кому. Так ведь и лезут только для того, чтобы испортить, а прикрываются добрыми намерениями.
— Ну, хорошо — уже спокойно сказал Инри, и я понял, что сейчас он придаст своему голосу сладко-тягомотную нотку, и начнёт свою проповедь — Допустим, Алина к тебе не приходила. Но зачем ты хотел сбежать?
— Не понравилось — съязвил я — Кормят плохо, да и знаешь, я в детстве всегда из пионерских лагерей сбегал. Не люблю все эти сраные мероприятия, вроде пионерских костров и всяких там твоих месс.
— Это совсем не мои мессы, Инго — елейно проговорил Инри, полностью вернувшись в свою любимую роль пастыря — Это мессы нашего великого бога. Мы славим его могущество.
— Какого бога? — спросил я — Где ты бога увидел?
— Ты слеп, Инго. Тот, кто привёл нас сюда, тот и есть бог. А это рай.
— А Боливар ангел — буркнул я.
— Зря ты так. Вера делает человека лучше.
— Я вижу. Особенно тебя. Я уж не говорю о твоих кротких помощничках. Они конечно из лучших побуждений мне по морде настучали.
— Если бы ты не сбежал, никто бы тебя не бил.
— Если станешь одним из стада, счастья тебе будет, ага? — дурачясь, спросил я.
— Не в твоём положении дурачиться — назидательно произнёс Инри — Тебе нужно думать о своём спасении.
Я засмеялся. Вот уж действительно, устами придурка глаголет истина. Как раз о спасении я и думал, только не о том, какое имел в виду этот очкарик, а о самом что ни на есть физическом. Глупо бредить спасением призрачной души, когда есть опасность лишиться тела. И пофик на все эти богословские пустословия.
— Жаль, что ты не принял истину — продолжил Инри, заражаясь сам от себя религиозным маразмом — А истина в том, что бог избрал нас и привёл сюда. Мы новые люди. От нас начнётся новое человечество, а все остальные, там, на Земле, будут богом уничтожены.
— Это тебе бог сказал? — спросил я. Да и в самом деле, откуда эта железная уверенность? Иногда мне кажется, что у таких как он есть специальное радио, по которому бог сообщает им о своих намерениях, или газета какая специальная выходит. Вот только почему бы ему напрямую не сообщить всем?
Инри не ответил на мой вопрос. Да и что ему было отвечать? А может просто не хотел? Если он серьёзно верит в ту чушь, которую несёт, то я для него ничуть не лучше идиота, до которого не доходят элементарнейшие вещи. А если он просто старается не уронить марку, то…
— Бог открывается нам в откровениях — сказал Инри и довольно вздохнул.
Ну, вот. Он нашёл дежурную, ничего не значащую фразу, и не уронил марку. Я постарался незаметно пошевелиться, чувствуя, как начинают затекать руки. Чёртов Михаил действительно сильно привязал, не пройдёт и часа, как я не буду себя вообще чувствовать. Я судорожно проглотил слюну, и стал надеяться, что Инри задержится ненадолго. Иначе мне просто нечем будет себя вытаскивать из этого дерьма, когда всё тело занемеет.
— Инри — тихо сказал я — Меня всё равно съедят крысы, расскажи хотя бы, на что ты повёлся?
— Хм — хмыкнул он — Актёришко. В отличии от тебя я не бредил какими-то там дурацкими мечтами.
— Ну, и чем же ты не бредил?
— Я просто хотел найти единомышленников.
— Каких единомышленников? — недовольно спросил я, чувствуя, как Инри затоптался на одном месте, не говоря того, о чём мне хотелось узнать.
— Тебе не понять — сказал Инри.
— Я постараюсь.
— Я искал… — он запнулся — Ладно, всё равно ты сдохнешь. Короче, у нас в городе просто не было… вообщем я искал людей, серьёзно увлекающихся… марками.
Я чуть было не заржал. И он ещё мне говорит про дурацкие мечты. Не, я в принципе уважаю любые увлечения, но просто представилось, каким был этот очкарик в настоящем мире. Я представил, как он бежит с альбомом под мышкой, сжавшись в трусливый комок, в поисках своих единомышленников. Хотя я сам не лучше. Единственно, что в поисках единомышленников мне было намного труднее. В городе, где я жил, собирающих марки, наверное, было намного больше, чем бредящих актёрским ремеслом.
— Значит в этом мире есть альбом с марками? — осенило меня, и я заулыбался — И где ты его прячешь?
— Так всё, заткнись! — крикнул Инри — Мне плевать что я делал в том сраном мире. Я уже давно о нём забыл. Здесь я избран для новых свершений. Здесь у меня великая судьба! Я стану родоначальником новой веры, самой истинной за всю историю. Ты понимаешь? Я почти что бог. Я его правая рука!
— Великая судьба? — я усмехнулся — У всех попавших сюда, самая ничтожная судьба. Вернее, у них её просто нет, этой самой судьбы. Ты сам подумай, мы ничего не можем изменить. Что твоя жизнь здесь? Одно и тоже каждый день, по прихоти какого-то существа, которому на тебя наплевать, Инри. Ты думаешь, ему на тебя не наплевать?
— Нет — сквозь зубы бросил Инри.
— А зря. Это просто его игрушка, в которой у нас у всех определённые роли. И эти роли самые незначительные, за всю историю — передразнил я Инри — Мы даже не можем умереть, если захотим.
Инри рассмеялся. До меня дошло, что последняя фраза прозвучало слишком преувеличенно в моём положении, но это меня не смутило.
— Я не о себе сейчас — продолжил я — Хрен с ним, пусть меня сожрут крысы. Но вы останетесь здесь — навсегда. Ты понимаешь? И ещё. Алина никогда тебя не полюбит.
— Полюбит — зло буркнул Инри — У нас с ней впереди уйма времени.
Он снова рассмеялся.
— Смейся, не смейся, Инри, но я сказал, как оно будет. И никакого времени не хватит, чтобы что-то изменить.