- Больше никогда, пап? Скажи, что больше никогда! - смеется Микки, демонстрируя слегка неровные молочные зубы.
- Что «больше никогда»? - спрашивает Дон.
- Ну просто скажи: «больше никогда», - не унимался Микки, дергая отца за руку.
- Больше никогда, Мик, - улыбнулся отец.
- Спасибо, пап, - довольный ответом, малыш вырвался из отцовских объятий, каким-то невероятным для его возраста прыжком легко перепрыгнул через скамейку, и рванул дальше через парк, весело и громко смеясь и крича отцу:
- Догоняй, пап! Догоняй меня!
Дон побежал за ним, тщетно пытаясь остановить резвого сынишку. Он бежал и даже не заметил, как далеко увела его эта неравная погоня. Не возникало сомнений в том, что Микки убежал за пределы Клайвенбриджа, открывая Дону все новые и новые тайны того, что находилось за гранью человеческого понимания. Здесь холоднее, чем в парке, место, куда не заглядывает солнце, заставило Дона ужаснуться тому, как все-таки легко пусть даже фантасмагоричный Микки Бритмун вбежал в дом, что стоял особняком на окраине города. Пожухлая, давно мертвая трава устилала неровным ковром двор перед старым, потрескавшимся от времени фасадом. Жуткий дом, прежде он никогда не попадался Дону на глаза, и теперь, поняв, что маленького Микки проглотила эта безобразная куча гнилых досок, мужчина остановился. Искренне удивляясь тому, как легко отказаться от затеи последовать за сыном и вырвать его из лап этого страшного дома, Дон мысленно проклинал себя. Проклинал, потому что боялся войти и, пройдя все комнаты, найти Микки и забрать его домой. Долгая прогулка закончилась разочарованием и потерей.
- Правда!!! ПАП!!! ИЩИ правду здесь! Он тебе поможет!!! - из грубых гнилых стен доносился тонкий голосок ребенка. Потом он стих, но крик по-прежнему звучал в ушах Дона.
- Микки!!! Какую правду?!!! Кто мне поможет, когда тебя нет со мной рядом?!!! - Дон плакал, плакал от бессилия. Он упал на колени и рыдал так громко, как неприлично рыдать мужчине, выплакивал все, что накопилось за долгие годы сдерживания себя и своей боли внутри. Ответа он не услышал: детский голос исчез в пустом и холодном сумраке этого ужасного здания. Но Дон уже пообещал себе найти это здание. И того, кто сможет помочь!
Утро Дона Бритмуна началось с тошнотворно аппетитного запаха яичницы с беконом. С трудом открыв глаза, он почувствовал, что к его щекам прилипли микроскопические песчинки сухой грязи. Только увидев над собой знакомый потолок, Дон понял, что так и заснул на холодном полу в прихожей. Меган звала Брайана завтракать. Сын не должен видеть его в таком состоянии! Борясь с сонливостью и утренней слабостью, Дон все-таки поднялся. Отряхнул брюки и лицо от прилипшей грязи, и заковылял в ванную, держась руками за стены длинного коридора. Мимо лестницы, наверх, мимо комнату, где спали дети, и располагалась их с Меган спальня.
- Как дела, Дон? - бесстрастно поинтересовалась Меган, не отвлекаясь от жарки яичницы.
- Я спал в прихожей, так? Значит, плохо, - вяло, но громко ответил Дон, стараясь делать выверенные шаги до ванны. До раковины с холодной водой в ванной комнате осталось не так уж далеко.
- Не заваливался бы домой пьяный, спал бы как все нормальные люди - наверху! - так же бесстрастно ответила Меган.
- Меган, прошу, не начинай, я разбит сейчас, ужасно разбит...
- А кто не разбит? Думаешь, мне легко?! - возмутилась Меган. И уже спокойнее добавила. - Тебе кофе сварить?
- Да! Крепкий! Спасибо, - машинально ответил Дон, открывая кран с холодной водой и затыкая слив.
- Папа, привет! - обрадовался Брайан.
- Иди кушать, Брайан! - позвала Меган, - В школу опоздаешь!
Раковина наполнилась, и Дон сунул голову в холодную воду. Продержавшись с полминуты, он вынырнул, потом повторил процедуру и только затем стал чистить зубы.
Они сидели за столом, как в прежние дни - большая дружная семья. Дон бесстрастно наблюдал, как его старший доедает последние остатки яичницы и бекона. Не хватает только шуточек Микки: он всегда баловался с едой, уходил последним, и под конец играл с соломинкой, пуская пузыри в какао.
- Дон, как у тебя сегодня с работой?
- Все нормально, Мег, смена в одиннадцать.