– Убить мертвого человека – это грех? – шепотом спросила она.
Я прижал ее к себе. Мы вместе смотрели, как полицейский фотограф присел, настроил объектив и навел его на тело. Сверкнула вспышка, и мистер Маккиндлесс – человек, которого я знал под именем Скорба, – остался запечатленным навсегда.
23. Протокол
Мой допрос вел полицейский моложе Андерсона. Хороший пиджак и слегка высокомерный тон, который я обычно встречаю в штыки. Однако я рассказал ему все – начиная с фотографий и заканчивая ограблением в аукционном доме. Когда я говорю «все», то, конечно, не имею в виду рассказ со всеми подробностями. Само собой, я сильнее всего нажимал на Трэппа, но ничего не сказал про Леса, подпольную торговлю Джона, сомнительный операторский опыт Дерека и про наши планы по поводу аукционных денег. Себя я просто разложил по полочкам, распластался на кресте, готовясь принять мученическую смерть. Когда же он вдруг отпустил меня, я даже воспротивился. Я остался сидеть в кресле и сказал:
– Вы что, не понимаете – это я во всем виноват?
– Инспектор Андерсон хотел поговорить с вами перед вашим уходом, – только и ответил молодой детектив и показал мне, в какую дверь заходить.
– Садись. – Мы были в том же кабинете, что и в день, когда он рассматривал нэцкэ, а с моей одежды на ковер текла вода. – Значит, все это время ты был в гуще событий.
– Да.
Андерсон казался замученным. Видимо, и я выглядел не лучше.
– И тебе не приходило в голову поделиться со мной.
– Приходило.
– Это могло бы уберечь нас обоих от многих неприятностей.
– Я понимаю.
– Благодаря тебе меня уже внесли в нехорошие списки. Я сказал моему коллеге в полиции нравов, что Маккиндлесс мертв, и он поверил мне на слово, и я, получается, виноват в том, что они не стали проверять факт его смерти.
– Прости.
– И вот еще что. – Он протянул мне листок с расчетами, которые делала Роза перед нашей махинацией. Раз уж она считает себя мастером криминала, то зачем оставлять улики на бумаге? – Когда Роза обмолвилась о деньгах, которые вы собирались присвоить, я подумал, что будет разумно осмотреть стол. На твоем месте я бы это уничтожил.
– Помрачение ума. Это была моя идея.
Он скептически посмотрел на меня.
– Я так и подозревал. В результате только страху натерпелся, да?
– Я выжил.
– Да уж. Но в твоих показаниях я что-то не вижу упоминаний о твоем приятеле Лесли?
– Он не имеет к этому отношения.
– Разве? Я-то думал, он все-таки где-нибудь появится. Что еще ты утаил? Вот. – Он придвинул ко мне через стол тонкую папку. – Нравы уже некоторое время интересуются Трэппом. Твои показания дали им возможность получить ордер на обыск в его саунах.
Когда я начал читать, девушка на фотографии вдруг пошевелилась, высвободилась из веревок и заговорила со мной.
ПРОТОКОЛ ПОКАЗАНИЙ
СВИДЕТЕЛЯ АДИ КОВАЛЕВОЙ
ДАТА 30 АПРЕЛЯ 2001 г. РАСШИФРОВКА
СТЕНОГРАММЫ – ОЛЯ МАККЕНЗИ
Когда у тебя нет денег, сделаешь все, что угодно. Состоятельным людям этого не понять – они никогда не поймут, да и к чему им это?
Им кажется, только плохие люди совершают такие поступки. Неправда – еще отчаявшиеся и одинокие. Оступаешься, потом еще раз, а в конце понимаешь, что на самом деле тебе больше всего хотелось простой и достойной жизни.
Я родилась в Украине. В моей стране заработать на жизнь очень трудно. Я закончила педагогический, но скоро поняла, что учительством не обеспечить себя и трехлетнюю дочку. Однажды я увидела объявление в газете: приглашаются англоговорящие люди для работы за границей. Это ведь мечта каждого. Работать за рубежом, зарабатывать деньги и посылать их домой. Я позвонила по телефону и поговорила с каким-то мужчиной. Он спросил, сколько мне лет, замужем ли я, есть ли образование, а потом назначил встречу на следующий день.
Собеседование прошло удачно. Мужчина был хорошо одет, держался, как профессионал. Казался дружелюбным. Спросил об опыте работы, о семье. Я ничего не заподозрила и все ему рассказала.
Он тут же сообщил, что работа есть. Меня берут секретарем в представительство украинской компании в Великобритании, и я должна быть готова поехать туда уже на этой неделе. Такая спешность меня удивила, но ведь об этом-то я и мечтала. Так что я упаковала чемоданы, сдала квартиру, дочку оставила со своими родителями и попрощалась со всеми. Много было слез, но и счастья тоже. Я так долго прожила без надежды, думая лишь о том, как прожить сегодняшний день, а теперь я могла строить планы на будущее. Пришлось пойти на эту жертву и покинуть дом, но я была готова жертвовать ради семьи.