Криминалист связался с сыщиками. – «Боярин», - пояснили ему, - на жаргоне преступников обозначает «богатый человек». Вот теперь, кажется, более-менее всё проясняется: Уразов - кем-то засланный к Пустовалову «казачок». Видимо, те, кто его послал, подходов к Пустовалову не нашли и попытали счастье через сторожей. Это им удалось. Услышанный Ириной обрывок разговора, вероятно, был сигналом подельникам. Его, видимо, следовало читать так: «Хозяин уехал отдыхать на дачу. Нужно приступать к операции». Следовательно, Уразов - соучастник тех, кто его сюда направил и кто по его сигналу и с его помощью проник в помещение. Значит, потерпевшим он стал уже на том этапе, когда стал не нужен подельникам. Дмитрий рассчитывал на известную поговорку: мавр сделал своё дело – мавр может уйти. Однако те, кто «казачка» заслал, оказались более жестокими.
Прочитав заключение криминалиста, майор Пархоменко задумался. Сыщик – аналитик, привыкший обращать внимание на каждые, кажущиеся на первый взгляд мелочи, он понял, что появилась ниточка. И хотя она пока тоньше человеческого волоса, может получиться так, что выход на связи Уразова приведёт к успеху. Из множества добытых тоненьких волосинок можно сплести крепкую верёвку, которой удастся повязать подельников Уразова. Дело это тонкое, его не поручишь зелёному первогодку. Видимо, и ССБМ придётся подключать. Похоже, есть крот. Он может быть как работающим в органах, так и уволенным. Уж больно отчётливо просматривается в некоторых деталях операции, проведённой преступниками, методы, применяемые оперативными работниками для изобличения действий той или иной преступной группы.
До отправления поезда в Белозёрск оставалось несколько минут. Майор Пархоменко давал последние указания Зотову.
- Ты там, Сергей Викторович, по Уразову собери всю информацию. Может, хоть что-то нароешь, что позволит понять роль Уразова в этой бойне.
Поезд издал протяжный гудок, возвещая, что пришло время отправления, и оперативники, пожав, друг другу руки, расстались.
Вернувшись с вокзала, Пархоменко снова открыл дело по убийству сторожей. Этот белозёрский Уразов не выходил из головы. Если он приехал в Кедроград сразу после освобождения, то не просто так, наобум, а, наверно, к кому-то. Родных у него здесь, похоже, нет. Иначе бы не скитался по подвалам. Хотя, с другой стороны, всякое может быть. Сведения о нём пока очень скудные.
Григорий Маркович подумал о том, что зря не сказал Зотову, чтобы тот заехал в Белозёрскую ИТК, где отбывал наказание Уразов, и поработал по его связям там. Может быть, окажется, что вместе с ним отбывал наказание кто-нибудь из кедроградских. Впрочем, Зотов – голова: сам догадается. А тут, в Кедрограде, на Уразова что можно накопать? Мёртвые не говорят. Но поиски вести нужно. Не может быть, чтобы, пребывая на нелегальном положении в Кедрограде несколько месяцев, он нигде ни разу не «засветился». Вот только если «засветился», то где? Скорее всего, в дежурных частях районных отделов или в транспортной милиции. Нужно пересмотреть все журналы регистрации задержанных за правонарушения по всем отделам и отделениям за период с февраля по июнь. Людей бы больше, да транспорт. Но… что имеем. Фотография Уразова тоже бы не помешала. Только та, что с происшествия, не годится. В таком виде его и родная мать не узнает. Вот когда Зотов добудет, тогда можно и показать дежурным по отделам милиции. Но когда ещё Зотов вернётся из командировки? А время не ждёт. Пархоменко все надежды пока возлагает на журналы задержанных. Он даёт последние указания своим подчинённым и не требует, просит: отнестись к этому поручению серьёзно. Предупреждает: «Журналы просматривайте лично сами, не надейтесь на дежурных или их помощников. И на все расспросы, кто бы это ни был, отвечайте, что ищете Снегирёва, но в журналах задержанных вас интересует Уразов». - Всем это понятно? А если понятно, тогда за дело! Он не стал разъяснять, с чем связана такая конспирация. Понимал: догадываются.
Себе Пархоменко выбрал одно из наиболее вероятных направлений поиска, где мог «засветиться» Уразов: линейный отдел милиции станции Кедроград. Оперативное чутьё его не подвело: дважды в журнале задержанных (за январь 10-го и февраль 17-го) фигурировала намозолившая ему глаза фамилия. И оба раза Уразова почему-то отпускали. Запись об основаниях задержания гласила, что оно связано с установлением личности. Имелась и фамилия работника, осуществлявшего задержание Уразова, а также сведения о том, какие к нему приняты меры. «Проведена беседа», - гласила запись. Оставалось выяснить, кто Уразовым занимался и на каком основании отпускал?
Григорий Маркович не торопился. Попросил дать график дежурств за январь и за февраль. Оказалось, что 10 января дежурил лейтенант Щавелев, а от уголовного розыска – старший лейтенант Ознобишин. 17 февраля лейтенант Громилин и всё тот же Ознобишин. Оперативное чутье подсказало Пархоменко, что, скорее всего, в этих эпизодах главное действующее лицо – Ознобишин. Сесть бы с коллегой и поговорить по душам. Но что-то чувствует душа оперативника-профессионала, и чисто интуитивно никак не хочет настроиться на встречу и беседу. Опыт подсказывает: не время ещё встречаться и беседовать. Впрочем, как оказалось, встреча и беседа всё равно бы не состоялись: не далее, как 20 марта Ознобишин из транспортной милиции был уволен.
- Что так?- спросил Пархоменко в кадрах.
Оказывается, работал тот ни шатко, ни валко, а потом, по одному из дел, непонятно каким образом, «потерял» изъятый у одного из задержанных героин.
- И где Ознобишин теперь? - поинтересовался майор.
- Поговаривают, открыл какую-то охранную фирму.
Григорий Маркович задумался: ситуация складывалась таким образом, что на помощь ССБМ надеяться не приходится. Был бы этот Ознобишин действующим оперативником - куда ни шло. А он бывший. Впрочем, если к этому делу причастен Ознобишин, то у него есть сообщники. И где гарантия того, что среди них нет действующего оборотня или оборотней в погонах? Экспроприировать ценности у Пустовалова, расправиться со сторожами, и Уразовым ему одному не под силу.
С доводами Пархоменко начальник ССБМ, полковник Сомов сразу согласился.
- Как не помочь?- сказал он. – Делаем общее дело: очищаем общество и милицию от накипи. Обязательно проверим все его связи. И, если будет что-то интересное, сразу проинформируем. Только договоримся так: всё по Ознобишину и его связям наша служба берёт на себя. Вы отрабатываете другие направления. И, естественно, нужен постоянный контакт и обмен информацией.
В отделении уголовного розыска Белозерского ГОВД, капитану Зотову был устроен радушный приём. Были и традиционные в таких случаях «шестнадцать капель». О Дмитрие Уразове, знавшие его сыщики сказали так: лживый, дерзкий и трусливый. Зотову это мало что говорило. Требовалась детализация по каждому пункту.
- А что тут детализировать?- сказал Пухов, оперуполномоченный уголовного розыска по делам несовершеннолетних. – Врал всегда и изворачивался до последнего. А что трусливый, так это, посмотрев его дела, можно сразу определить: нападал всегда на слабых. И, повзрослев, женщин в основном грабил: подстережёт одинокую фигуру в тёмном переулке, вырвет сумочку на бегу или, и того хуже, «перо» к горлу и злобное шипенье: «Не отдашь – зарежу!».