- И вы туда же? Милицейская солидарность.
- Вовсе нет. Эту фамилию от вас впервые слышу.
- Вот, говорите, «напраслину». А я сама эту выдергу видела.
- Что, такая вульгарная?
- Нет, личико смазливое.
- Почему же «выдерга?».
- Да это я так, из женской солидарности. Сама измену пережила. Может, она и хорошая. Только зачем же на чужого мужика бросаться, как на амбразуру?
- Стало быть, имя и фамилию разлучницы знаете?
- Фамилию не знаю. А имя редкое: Натэлла.
- А мать Насти к вам, зачем приходила?
- Хотела найти Анатолия, поговорить.
- А он, что, в этой квартире уже не жил?
- Так у этой Натэллы, видимо, и находился. Но где она живёт, я не знаю.
- Стало быть, это ваше предположение?
- Можно сказать и так. Но думаю, от истины оно недалеко.
- И что вы матери Насти посоветовали?
- Сходить к Веронике в ГУИН.
- А к вам Анатолий приходил?
- Два раза. Всё клинья подбивал. Как же? Одинокая. С квартирой.
- А новых хозяев квартиры, где проживали Анатолий с Настей, знаете?
- Видела один раз, но разговаривать не пришлось. Они здесь очень редко появляются. Поселили квартирантов.
- Которые шумят?
- Это вам соседи сказали? Может, и шумят. Только ко мне этот шум никогда не доходил. Ни разу не слышала.
Назвав в отделе кадров ГУИН имя сотрудницы, капитан Зотов убедился, что в розыскной работе везенье тоже имеет место.
- Я и есть Вероника,- сказала сотрудница.
- А других Вероник у вас нет?- спросил Зотов и заулыбался. Он уже чисто интуитивно почувствовал, что эта именно та самая Вероника, которая может хранить ничего не значащую для неё информацию, а ему для продвижения по делу она может оказаться бесценной.
- Других нет,- заулыбалась женщина,- уж это я точно знаю. Профессия обязывает. В кадрах всё же работаю.
Вероника Сергеевна Желтова оказалась интересной собеседницей. С Настей Сазоновой они были подругами. При каких обстоятельствах познакомилась с Анатолием Ознобишиным, Настя ей не рассказывала. Но с Анатолием познакомила. Случилось это на её дне рождения. Анатолий произвёл впечатление умного, начитанного, знающего себе цену мужчины. Был галантен, обходителен. Но страшно ревнив. Это сразу бросилось в глаза. Да потом и Настя жаловалась на его необоснованные подозрения. А как-то раз пришла в слезах: у Анатолия появилась любовница. Дальше больше: он стал поднимать на Настю руку.
- У милиционеров, сами знаете, какая зарплата, - продолжала Вероника. – А у Анатолия вдруг стали появляться деньги, а потом и автомобиль. Настя стала интересоваться: откуда всё это? Но Анатолий ответил, что это не её ума дело. Он уже не скрывал своей связи с Натэллой. И тогда Настя решила разрубить этот ничем не связанный, кроме клятвенных в прошлом заверений в любви, узел: предложила освободить квартиру, приобретённую её матерью. Но сначала Настя решила уехать к матери в Алтайский край посоветоваться. И уехала. А спустя некоторое время вернулась. Нашла меня и попросила вместе с ней сходить к Анатолию, чтобы в моём присутствии решить вопрос и с квартирой и со своим, теперь уже прошлым, окончательно и бесповоротно.
В тот день, когда они пришли в её квартиру, Анатолий был дома. Как показалось Веронике, Анатолий даже обрадовался возвращению Насти. Был подчёркнуто вежлив. Требование Насти освободить квартиру принял, как должное. Но попросил отсрочки, хотя бы несколько дней. Он ещё пошутил, что надеется на то, что за эти дни, проживая в одной комнате, не подерутся. Настя ответила, что этих нескольких дней не будет. Она перекантуется у подруг, а на него, если не освободит квартиру, подаст заявление в суд. Я потом уехала домой. А Настя с Анатолием осталась в квартире. На следующий день я решила позвонить подруге. Трубку взял Анатолий. Он сказал, что Настя уехала на вокзал за билетами. А он квартиру освобождает. Ему дано три дня, чтобы он забрал свои вещи. У Насти, с его слов, уже были покупатели. Деньги за квартиру, якобы покупателями уже перечислены матери Насти. Он ещё возмущался, что теперь ему некоторое время придётся бомжевать. Вероника ещё удивилась, что Настя перед уездом к матери не зашла попрощаться и даже не позвонила. Не было от неё ни писем, ни звонков. Нет их и до сегодняшнего дня.
Рассказ Вероники Зотова насторожил.
- А в чём в этот день Настя была одета,- спросил он. – И были ли на ней какие либо украшения?
- Настя была в сиреневом платье. А из украшений были золотые серёжки в виде трёх лепестков и перстень в золотистой оправе, в которую был вмонтирован янтарного цвета камешек. Перстень Насте был особенно дорог. Это был подарок матери. А матери он достался от бабушки. Красоту и необычность ему придавал именно камешек, в котором застыло какое-то насекомое, похожее на комарика.
- А мать Насти у вас была?- поинтересовался Зотов.
- Нет. Ко мне мать не приходила.
- А не помните, какого числа Настя приехала?
- Где-то в первых числах марта.
- А первый раз уехала?
- В начале февраля.
- Об автомобиле можете что-то сказать?
- Я в них не разбираюсь. Цвет вишнёвый. Помню только цифры номера. Я ещё обратила внимание на необычность их сочетания. Слева направо или справа налево – цифры остаются одни и те же: 191. Поэтому и запомнила.
- Телефон Насти вы назвать сможете?
- Конечно. Только сколько я ни звонила по нему, он не отвечает.
- А телефон матери?
- Почему-то тоже молчит.
- А раньше, когда Настя уезжала, к вам она всегда звонила?
- И звонила, и приходила. Мы всё же подруги. У меня от неё, а у неё от меня не было секретов. Делились самым сокровенным.
Довольно интересной была информация, полученная от жильцов дома по улице Звенигородской, где ранее проживала Натэлла. В доме её знали все и о ней тоже. Причём такое, о чём не каждая женщина о себе расскажет.
Натэлла Вильяминовна Борщевская, знойная брюнетка тридцати двух лет от роду, замуж выходила трижды. И всё по любви. Но все её мужики оказались «сволочи». Первый её возлюбленный Коленька был видным парнем на деревне. Симпатичный, руки золотые, но колхозник колхозником. Поцелует, так потом три дня навозом пахнет. Ну, что это за жизнь? Тоска. Бросила «непутёвого» и укатила в город. Там и встретила Василька. Сам рыжий, волосы в кудряшках. А как запоёт, чисто соловей. Влюбилась без памяти. А потом узнала – сволочь: ни одной женской юбки не пропустит. Рассталась. И влюбилась в Виталия Сергеевича. Ничего мужичок. Правда, старше её на тридцать пять лет. Но голова! Адвокатом работает. Только вот водку хлещет - только успевай наливать. Он-то и уговорил Натэллу на юридический факультет университета поступить. Долго сомневалась. По сочинению в школе больше тройки никогда не получала. А по одному из сочинений, так и вовсе учительница поставила жирный кол. Это ж нужно было так оскорбить вождя мирового пролетариата: имя Владимир написать «Владимер». Так до самого получения аттестата её за глаза и звали «Владимером».
Не будь Виталия Сергеевича, не быть бы ей юристом. Это он уговорил. Поступила. Не без его протеже, конечно. Осилила все премудрости юриспруденции. А по окончании университета и с работой определилась: нотариусом. И опять же не без связей Виталика. И всё бы ничего: сытость, уют. Одно плохо: гнёздышко обустраивать и обихаживать пришлось самой. Правда, с деньгами проблем не было: Виталий Сергеевич хорошо зарабатывал. Но, как же её изнуряли эти домашние дела! Обеды, завтраки, ужины, постирушки. Прислониться бы к тёплому плечу супруга и услышать в свой адрес тёплое слово или комплимент. А он, в свои кодексы уткнётся и что-то там выискивает. А потом пишет, пишет… Слово у него на вес золота. Даже не верится, что он может в судебном заседании зажигательные речи произносить. Но ведь произносит. И коль деньги рекой текут, видимо, неплохо получается. Ей бы хоть пару ласковых слов сказал, да лишний раз приголубил. Но… Что с него возьмёшь? Старикашка!