Но тут возмутилась главбухша. Она тут сидит уже вторые сутки, вся тиной провоняла, и она же еще и извиняться будет? Да ни за что! Это пусть перед ней извиняются!
Я предложил петуха разыскать, чтоб он своим пением это безобразие прекратил, но все остальные заявили, что никогда не слыхали, чтоб по петушиному крику электричество включалось.
В общем, переговоры зашли в тупик.
И вдруг, на радость людям, показалось солнце и фонари зажглись! Даже Петр Афанасьевич от счастья прыгал, хотя он всегда возмущался, когда электричество днем горело и счетчик зря киловатты мотал.
Подмога укатила, составив акт о своей победе над темнотой, главбухша из пруда вылезла, а директор постановил: с клиентами быть предельно внимательными и любезными, все желания исполнять! И посмотрел на главбухшу.
Та от многочасового сидения в пруду еще не отошла и аж завопила от возмущения. В общем, разругались начальники в пух и прах. Главбухша из санатория свалила, пообещав припомнить все свои обиды.
С той поры все стали жутко вежливыми и услужливыми. Но их не слова Петра Афанасьевича убедили, а обещание дамочки вернуться. Вдруг в самом деле приедет и ей что-нибудь не понравится? Уж лучше не рисковать.
...Вдали призывно заиграл пионерский горн, и дядя Миша спохватился.
- Это меня потеряли!
Он с намеком на меня взглянул, и я, догадавшись, в чем дело, протянула ему сотку. Он расцвел, сунул бумажку в карман и умчался.
Я вернулась в вестибюль и уже с пристальным интересом всмотрелась в стул. Никаких признаков жизни он не подавал, и я озадачилась, не угостил ли меня дядя Миша примитивной байкой? Хотя бы для того, чтобы перехватить на взбадривающее?
Прошла еще неделя. Жизнь текла вяло и несколько сонно, так, как и положено в хорошем санатории. Оздоровление и не предполагает шум и излишнее веселье, разве не так?
Придя с очередной процедуры, я устроилась в своем номере с книжной в руках, намереваясь почитать. Тут из раскрытого окна раздался необычный шум. Уступая природной любознательности, я спустилась вниз, выяснить, в чем дело. В вестибюле уже толпилось с десяток тревожно перешептывающихся отдыхающих. Чаще всех звучала фраза «рейдерский захват». Растерянный Петр Афанасьевич отчего-то жался к стулу, кидая на него молящие взгляды. Предводитель захватчиков, не в железных доспехах, как требовалось по сценарию, а в цивильном костюме-тройке с белоснежной рубашкой, более уместными на каком-нибудь дипломатическом приеме, увесисто пообещал:
- Не беспокойтесь, дамы и господа! Документы у меня в порядке, акции на это заведение у меня вот тут. - Он потряс внушительным кожаным дипломатом с кодовым замком. - Как новый владелец, я имею право сменить администрацию и персонал. Но для вас, - тут он повернулся к группе отдыхающих и изобразил любезную улыбку, больше похожую на кошачий оскал при виде особо жирненькой мышки, - ничего не изменится. Вы как отдыхали, так и будете отдыхать. Только с большим комфортом. А сейчас идите, идите отсюда!
Приехавшие с ним лихие мальчуганы мигом оттеснили нас с поля боя. Пожимая плечами, я вышла из здания. Возле входа стояло несколько джипов и один микроавтобус. Похоже, захват был продуман до мелочей.
Проходивший мимо меня дядя Миша чуть заметно мне подмигнул, и я, сделав вид, что любуюсь летавшими вокруг черно-оранжевыми бабочками, повернула за угол. Дядя Миша, шустро обежав здание с другой стороны, встретил меня у клумбы с маргаритками.
- Это же племянник нашей главбухши, Толька! Вот выпендривается, гад!
- А где она сейчас?
- Да она почти сразу после той истории в Москву укатила. После того, как день в пруде намокала, она на весь белый свет обозлилась и с Пашкой рассорилась. Заявила, что это он стул подзуживал. А сейчас, похоже, решила отомстить.
- Но неужели она скупила все акции санатория?
- Да нет и не было у нас никогда никаких акций! Это Толькины выдумки, лапша на любопытные уши! Ну, побегу, посмотрю, что там дальше будет!
Он убежал, а я присела на скамейку у клумбы с маргаритками. Удивительно приятные цветочки. Соперничать с розами или они, конечно, не могли, но была в них какая-то неизбывная прелесть. На них можно часами смотреть, не отрываясь.
Но полюбоваться маргаритками мне не довелось. С другой стороны здания раздались странные вопли, потом звук мощных моторов, визг шин по асфальту, и наступила тишина.
Подскочив, я побежала к центральному входу. Там было абсолютно пусто. Даже отдыхающих не было видно. Я посмотрела на часы, время обеденное. Все в столовой, потому и пусто. Но где же захватчики?
По центральной дороге шел дядя Миша, красный, отдувающийся, с довольной улыбкой на лице. Я быстро пошла ему навстречу, чуть подпрыгивая от нетерпения.