Айола замерла, храм был высоким, полутёмным, сводов потолка не было видно в темноте, лишь небольшой отблеск свечей впереди указывал ей дорогу. Даже тихие шаги девушки отдавались гулким эхом в сыром, сером и промозглом помещении, тонкое пение, прерывающееся истошным криком, приводило будущую Царицу в ужас. В их светлых храмах возносили молитвы и пели красивые мелодичные песни, девушки возлагали цветы к подножью Богов солнца, льна и плодородия, а мужчины — вязанки уже сплетённого грубого льна.
Песни были всё ближе, крики истошней, так кричат совы в тёмную ночь или больные в лихорадке, а изножье Главной Богини надвигалось на девушку всей своей мощью. Каменное изваяние было огромным, с головой страшной женщины, смотрящей прямо на своих просителей, смотрящей так, что любой смертный ощущал полную немощность перед Божеством. Рука изваяния, к которому уже подошла вплотную Айола, тянулась вниз, к ногам девушки, была перевёрнута ладонью вверх, и если бы она сейчас сжалась, то раздавила бы младшую дочь Короля, как пылинку, не оставив и следа.
Старуха говорила, что если Главная Богиня не примет жертвы будущей Царицы, так и будет. Каменная рука сожмётся и убьёт Айолу. Песня Жриц плыла по нарастающей, переходила в крик, хрип и страшные вопли, Айоле было тяжело стоять, она чувствовала, как пот катится у неё по спине и лбу, прямо под красивейшим платком.
Вдруг появившаяся Жрица толкнула в её сторону козу, и девушка захотела тут же убежать. Старуха говорила ей, что нужно умертвить животное так, чтобы капли крови не попала на царскую мантию, после слить кровь в специальную чашу в руке Богини и, если Верховная Жрица скажет, что жертва принята, свадебная церемония начнётся.
Айола никогда раньше не умерщвляла животных, в их Королевстве это было делом мужчин, только птицам рубили головы ловкие служанки, но никогда женщина Королевских кровей не присутствовала при этом. Кровь, убийство, насилие было уделом мужчин, и то не всех, а только воинов и охотников. Даже на скотном дворе был специальный муж, который умерщвлял скот, смотритель не делал этого никогда. Старуха говорила, что никто не знает, кого именно нужно будет принести в жертву будущей Царице, сама же Айола не знала, что будет ужасней, и молилась своим Богам, чтобы это не был детёныш зверя, она не была уверена, что сможет принести в жертву ягнёнка или телка пары дней от роду.
Коза была не крупной, и спокойно шла прямо в руки своей убийце, а именно так себя ощущала младшая дочь Короля, нельзя убивать животное, если мясо его не пойдёт в пищу, а шкура на одежду, только тогда это оправдано, и только так велят Боги и природа. Девушка трясущимися руками взяла козу за шею и, под ужасающие песнопения, повела на редкость спокойную козу, которая, казалось, засыпала на ходу, к чаше в руке Богини, ступила на неё и, практически волоком, затащила козу.
Мантия была тяжёлая, девушке было невозможно даже повернуться в ней, но нужно было встать на колени, не испачкав ткань, принести жертву, не запачкав себя и одежду, встать и выйти. Вопли жриц становились невыносимыми, коза лежала без движения, Айола лишь для видимости придерживала её рукой, когда взяла специальный нож, лежавший на той же каменной руке, и провела по шее животного, как и учила её старуха. Всё это время она про себя молилась своим Богам, слушая песни Жриц чужой для неё Главной Богини, и была уверена, что столь грозное Божество раскроет её обман, и рука вот-вот сожмётся, раздавив Айолу.
Крик Верховной Жрицы, взлетевший хор голосов других Жриц, к которым присоединялись ещё и ещё, и крики толпы с улицы, дали знать девушке, что Главная Богиня приняла её жертву, и будущей Царице следует выйти к народу и к своему будущему мужу, который должен ждать её у ступеней храма.
Под жуткий грохот барабанов, который присоединился к пению и крикам Жриц, она вышла на ступени и увидела рассвет, толпы простого и знатного народа, чаще мужчин, которые кричали и приветствовали свою будущую Царицу, и огромные носилки, больше напоминающие помост, которые несли самые могучие воины, которых она только могла представить, а сверху стоял Царь Дальних Земель Горотеон. Лицо его было непроницаемо, взгляд ужасен, он напоминал каменное изваяние, Главную Богиню, смотря на свою будущую Царицу так же сверху, и Айола ощущала всем своим телом и душой собственное ничтожество перед своим Царём и господином.