Она попыталась вспомнить лицо своего будущего мужа Горотеона, но не помнила ничего, кроме непроницаемого лица и жёсткого взгляда. Она помнила, насколько высок и могуч он был, блеск перстней на его огромной руке, когда он бросал мех серо-белой лисы, как оказалось — к её ногам, помнила его движения — плавные и внушающие ужас, но она не могла вспомнить ни цвета его глаз, ни волос. Айола была уверена, посмотри она тогда в глаза Горотеона — обратилась бы в камень, такой же, как и он сам.
Крик возницы вывел из задумчивости младшую дочь Короля, она выглянула в маленькое окно, покрытое инеем, и в удивлении смотрела на бескрайнюю снежную пустыню.
— Приехали, моя госпожа, — сказал возница и услужливо отрыл дверь навстречу ледяному ветру. Айола спрятала лицо в шаль и попыталась понять, куда они приехали, есть ли хоть что-нибудь вокруг. Ни гостевого дома, никакого места, приемлемого для ночлега, ничего. Снег и заунывная песня ветра.
— Это граница, видите, всадники Горотеона, нам надлежит передать вас, Ваше Высочество, и покинуть Дальние Земли.
— Уже? — как бы ни хотела Айола скорее очутиться в тепле и уюте царских покоев, но оставаться одной, лишиться сейчас своих верных служанок, ставших ей подругами и наперсницами в этом страшном путешествии, лишиться всего, что было дорого ей, она боялась.
Будущая Царица Дальних Земель должна ступить на свою землю лишь в ночном платье, оставив даже золотые гребни для волос и украшения. Многое и многое прибудет вслед за Айолой, но сама она не увидит больше этого — всё отправится в казну Царства, сама же будущая Царица должна получить новые гребни для волос, уверовать в других Богов и прийти в новую жизнь, не обременённая старыми вещами или верованиями.
Начиная с этой минуты, её жизнь и её смерть принадлежит Царю Дальних Земель Горотеону, будущему мужу и господину.
Всадники подъехали быстро, говорили совсем мало, смотрели молча, никак не выражая своих эмоций.
Айола не знала, что ей надлежит сделать, чтобы не вызвать гнев своего Царя и господина, которого она не увидела среди всадников.
— Дитя моё, раздевайся, — сказала откуда-то взявшаяся старуха на родном языке Айолы. — Ты не можешь войти в карету Царя Горотеона в своих одеяниях.
— Он там? — Айолу начало трясти.
— О, нет, дитя моё, Царь Горотеон великий воин, его место всегда впереди всадников, но даже Царю не подобает видеть свою будущую Царицу, оттого его нет здесь, а теперь тебе следует раздеться, бросая свою одежду на землю, перешагивая через неё, отрекаясь, как ты отрекаешься от старой жизни и принимаешь новую.
— Но?.. — она показала глазами на всадников, безучастно смотрящих на происходящее.
— При них.
Айола вцепилась в шаль и лишь мотала головой. Она не могла обнажиться перед рядом всадников, посторонних мужчин, в их Королевстве был строгий запрет на то, чтобы мужчина лицезрел чужую женщину в нижнем платье, за подобную неосторожность в отношении королевской особы лишались жизни.
— В Линариуме слишком целомудренные девы, ты же не хочешь вызвать гнев своего Царя? Не смущайся всадников, им нет дела до твоей наготы… в нижнем платье, их не заинтересует кусок льна на твоём теле.
— Ооо, — Айола выдохнула ещё раз.
— Обычай гласит, что будущая Царица должна войти в новую жизнь полностью обнажённой, но Царь Дальних Земель Горотеон приказал оставить тебе нижнее платье, так что поторопись, дитя моё, ты же не хочешь вызвать его гнев? — старуха говорила отрывисто и зло.
Девушка испытывала страх, она не знала, как себя вести, и меньше всего хотела вызвать гнев своего Царя. Она не знала, какое наказание может последовать за этим. В её Королевстве крайне редко наказывали женщин, даже служанок или рабынь, которые были положены лишь немногим мужчинам. Вина женщины должна быть доказана, и ущерб непоправим, чтобы к ней применили физическую расправу. Но максимум, который могла вспомнить — три удара плетью, и то, никто из посторонних мужчин этого видеть не должен был, и к женщине сразу приставляли лекаря, если она в нём нуждалась. Конечно, за убийство и вредительство королевской семье любая была бы казнена, но Айола не помнила таких случаев или попросту не знала. О нравах в Дальних Землях говорили разное, рассказывали, что они стегают своих рабынь на площади, а муж имеет право бить жену или даже лишить её жизни любым способом, который он посчитает уместным.
Быстро перешагнув через одежды, трясясь от холода и стыда, она держала в руках связку маленьких колокольчиков и более всего боялась расстаться с ними. В чужом Царстве её поджидает много злых духов — перезвон колокольчиков должен спасти её, уберечь, если это вообще возможно.