— Аралан? — она смотрела в фиолетовые глаза своего упрямого старшего сына. — Что это значит?
— Я не заносчив, но Кринд всего лишь сын сельского человека, а я будущий Царь Дальних Земель! Он непочтителен со мной.
— Айола, жена моя, по-моему, наш сын требует наказания, как того велит закон.
— Какой смысл в порке, муж мой? Спроси своего сына, сошли ли на его теле синяки от прошлого наказания, и он ответит, что нет. Аралан, с сегодняшнего дня и до окончания сбора урожая…
— Но ещё даже не пришёл сезон сева! — в раздражении вскрикнул будущий Царь.
— Наследник, ты забываешься, — Горотеон посмотрел на Аралана, и тот тут же примолк. — Смотри на свою Царицу так, как подобает подданному.
— Аралан, — ещё раз, терпеливо, — с сегодняшнего дня и до окончания сбора урожая ты будешь жить в семье Кринда, питаться их хлебом и пить их воду, работая наравне с их семьёй. Какой смысл наказывать тебя поркой? А так ты поймёшь, как тяжек труд сельского человека, и как нуждается он в справедливости Царя своего. Может быть, тогда твоя спесь поубавится… да будет так.
— Воины должны быть в казарме, Царица, — возразил Исор, принимающий активное участие в воспитании наследника Дальних Земель.
— Айола? — Горотеон смотрел на Царицу.
— Значит, мы нарушим этот закон. Какой смысл в Царе-воине, если он не знает нужд народа своего? Его Царство развалится изнутри, пожары мятежей и восстаний постигнут его… Нет нужды защищать внешние границы Дальних Земель, если спесивый Царь, — она посмотрела на Аралана, — восстановит собственный народ против себя. Да будет так, — на этих словах она встала, опираясь на руку мужа, и сошла со ступеней по дороге из шёлка. Аралан низко поклонился Царице и Царю Дальних Земель и остался со своим наставником в зале.
Когда солнце садилось, Царица Дальних Земель вставала из воды в покоях своих, в волосы её, струящиеся, подобно шёлку, был вплетён жемчуг, накинутый халат из тончайшего льна был приятен телу её, а благовония белого ириса — духу.
Муж её Горотеон, игравший в это время с младшим сыном Эарсилом, поднял глаза на жену свою, лёгкая улыбка играла на губах его.
— Ты улыбаешься, муж мой, — Айола присела на покрывала и взяла ребёнка на руки. Эарсил был похож на своего отца — вьющиеся волосы, подобные коре дуба, и глаза цвета камня «дымчатый кварц».
— Я рад видеть тебя, жена моя, у меня ещё не было времени обнять тебя, — глаза Царя Дальних Земель потемнели. — Много нужд у Царя Дальних Земель, жена моя, в этот раз я покинул тебя слишком надолго.
— Правда в словах твоих, Горотеон, — она внимательно смотрела на мужа.
Он вернулся на заре, со своими всадниками, его не было достаточно долго, два совета посетила она днём, много решений принимала она в течение этого дня, и только сейчас имела возможность обнять мужа своего, сердце её желало этого, как и тело.
Эарсил уснул на руках отца, и он не стал передавать его в руки рабынь.
— Я сам отнесу его на мужскую половину, Айола.
— Слишком рано мальчики покидают покои матери своей, Горотеон.
— Таковы традиции.
— Он ещё малыш, посмотри на него, разве повредило бы ему пребывание в покоях моих ночью?
— Не следует слишком часто не следовать законам, Айола. Царские сыновья должны понимать свою ответственность перед народом своим, а для этого они должны воспитываться на равных с соратниками своими. Ты верно рассудила с Араланом, мудрость твоя радует сердце моё, что мешает тебе быть такой же в отношении Эарсила?
— Он маленький ещё.
Горотеон лишь улыбнулся и, встав, поцеловал жену свою.
— Когда у нас будет дочь, Айола, она не покинет сначала покои твои, а потом и женскую половину, пока не придёт ей пора выйти замуж.
— Дочь?
— Угу… Верховная Жрица предсказывала дочь нам.
— Как же я понесу от тебя младенца, будь это дочь или сын, если ты все время в разъездах, муж мой?
— Этой ночью я исправлю это. Я призываю тебя, жена моя Айола, этой ночью.
— Я бы всё равно пришла.
— Не сомневаюсь в этом, — он улыбнулся ещё раз и вышел из покоев.
Через время дорога из шёлка от покоев Царицы к покоям Царя Дальних Земель была расстелена мальчиками, и Айола, в сопровождении шести стражников, два из которых шли впереди, а четыре сзади, и пары юрких рабынь, прошла в покои своего мужа.
— Горотеон! — он оглянулся на звук, подав знак рабыням, что готовили воду своему господину, и они быстро и неслышно покинули покои.
— Ты смотрел на рабыню… — глаза Айолы стали фиолетовыми, она медленно шла на мужа, шёлк ярко-красного халата её облегал стан и распахивался на ходу — заходя, она в нетерпении расстегнула две невидимые глазу застёжки.