Он приручал её, словно дикую кошку, и Эльиинг, пока не замечала близости мужа своего, отвечала на неё — бессознательно, но стоило ей заметить, как Аралан протягивает руку — отступала на два шага своих и насторожено ждала.
Сейчас она уснула, не признавая в муже своём опасности, и было на сердце его радостно, но дух его не желал смириться с положением таким, как и тело, кровь в котором закипала, подобно железу в горниле кузницы от одного прикосновения Эльиинг. Нечаянного. Неосознанного.
Молчаливо подал он знак командиру всадников своих Кринду, и в полной тишине въехали они в просторный двор дворца Короля Теренсии Меланмира. Ни слуги, ни цепные псы не издали ни звука, когда Аралан пронёс жену свою в покои её и остался там с ней, кивнув другу своему — Меланмиру. Ночь — не время официальных церемоний.
Рабыня, следовавшая с Эльиинг, попыталась было снять одежды со своей госпожи Царевны, но была остановлена одним взглядом Наследника Дальних Земель и мгновенно исчезла в покоях дальних в ожидании указаний. Даже во сне Эльиинг была бледна, и ничто и никто не должен был тревожить покой и сон жены его.
Проснулся же Аралан от тянущей боли внизу живота — Эльиинг спала рядом, перекинув через тело его руку свою, и даже во сне тело его и дух ощущали желание такой силы, что не было сил противиться ему, но не было и сил следовать ему.
Медленно рука его убрала пряди светлых волос от лица Эльиинг, и Аралан заметил, что румянец, который всё чаще стал появляться на лице жены его, снова проступил и окрасил скулы её, подобно раскрывшимся бутонам роз. Губы были приоткрыты, бледно-розовые и сухие. Сила духа покидала Аралана, он становился слаб, бессилен от силы желания своего. Он провёл губами по белой шее жены своей и остановился у уха, где сверкали серьги с такими же яркими каменьями, как и глаза её. Он продолжил целовать, сдерживая силу рук своих и желания, пока не услышал, как изменилось дыхание Эльиинг, и не почувствовал, как тело её словно вжимается в тело мужа своего.
— Духи шутят надо мной, — не узнал свой голос.
— Ах… — женский руки, горячие ото сна, обнимали его, тело её стремилось к мужу своему, подавалась на ласки, просило ещё.
— Я готов проехать половину мира, чтобы просыпаться так с тобой, Эльиинг.
Она засмеялась, и Аралан услышал перезвон горного ручья из уст жены своей.
Аралан хотел близости жены своей, тело его требовало войти в жену свою, как и подобает это мужу, дух его хотел ласк, любых, от самых стыдливых, робких, до откровенных, но он продолжал легко целовать Эльиинг, зная, что откажет себе в этот раз. Тело жены его Эльиинг не было готово, дух её сопротивлялся ласкам мужа, хотя не было в глазах её больше страха, а было доверие мужу своему.
Ночь уже опускалась, укутав белёсым туманом с гор строения и раскидистые сады дворца провинции Линан, когда Наследник Аралан в сопровождении всадников своих въехал во внутренний двор и спешился у конюшен, на ходу крикнув расторопным конюхам, что ухаживали за конями Наследника и всадников.
— Уже прошло довольно времени, как мы здесь, приходит час, когда дела Дальних Земель позовут меня, друг мой, — Аралан не скрыл от командира всадников своих и друга Кринда печаль свою.
— У тебя ещё есть время вкусить эту ночь…
— Правда в словах твоих, — всадники, молчаливо следовавшие за Наследником, подобно грозным теням, покинули конюшню и внутренний двор по приказанию Аралана, как и конюхи. И только свет звёзд был свидетелем разговора этого.
Аралан развернулся и двинулся в сторону просторных и светлых покоев дворца Линан.
— Кринд? — он в удивлении посмотрел на всадника своего, который остался у стойла.
— Иди, я задержусь…
— Зачем? — в глазах Наследника были сотни вопросов. — Кринд? Что прячешь ты в руке своей?
— Аралан, — Кринд улыбнулся, — не следует мужчине…
— Ах, вот в чём дело. Кто она, Кринд? Я не узнаю друга своего в последнее время, кто она? Неужели всадник самого Наследника Дальних Земель, их командир, снизошёл до служанки? Кринд, отвечай! — это не было приказом, они словно вернулись в те времена, когда беззаботная юность была с ними.
— Нет, Ваше Высочество.
— О, это жена мужа своего? Не узнаю тебя, друг мой, не узнаю… Будь осторожен, если женщина эта дорога сердцу твоему, ты знаешь, в Теренсии мягкие законы, но мужья — везде мужья, и позор женщины — всегда только её позор.
— Я помню это.
Наследник оставил всадника своего, забыв о разговоре, неотрывно глаза его смотрели на светящиеся окна покоев жены его Эльиинг, и не было покоя сердцу его, разуму и духу.