— Меланмир, не думай сейчас о Кринде, подумай о Миланиссе… она просила, сама, — он прошептал, — сама.
— Она не ведает, что говорят уста её, разум её — разум ребёнка.
— Возможно, она ведает больше, чем ты думаешь? Кого твоя тётушка присмотрела в мужья сестре твоей?
— Советника Агаспуса или сына его от погибшей в молодости жены его.
— Один стар, а другой почти младенец, похожий на индюшонка… это то, что хочешь ты для сестры своей? Ты хочешь, чтобы в первую брачную ночь свою Миланисса познала тщедушное тело старика? Или этого индюшонка?
— Как ты смеешь!
— Я говорю тебе правду, Меланмир. Твоя сестра молода, она красива, в ней играет жизнь, она не понимает этого, но недалёк тот день, когда губы её захотят поцелуев мужчины, а не старика… так устроено мироздание, не нами, и не нам его исправлять. Ты сделаешь несчастной сестру свою, пытаясь защитить от жизни.
Всадник Кринд вздрогнул.
Девушка. Его девушка, с огромным румянцем и маленькими ладонями. Его девушка, которая замирала, когда он снимал её с коня, и руки её, державшие его за плечи, вдруг поднимались по шее его к волосам.
Его Миланисса в объятьях чужих… Кринду захотело найти смерть свою. Потому что не осталось в нём сил на жизнь. Девушка с глазами цвета янтаря забрала его жизнь, приговорила, вот только казнить его никто не позволит, а хочется, так хочется… казни, любой, но не дышать и не думать.
Дверь кабинета резко открылась и с таким же грохотом закрылась. Миланисса закрыла дверь перед самым носом своей тётушки и подпёрла ручку стулом, так что с той стороны раздавался шум трёх женских голосов, а с этой стороны дверей — стояла мёртвая тишина.
Три пары мужских глаз смотрели на девушку.
Кринд не понимал того, что говорила Миланисса брату своему, что выкрикивала прямо в разъярённое лицо его, он видел слёзы в её глазах, видел злость и отчаяние, промелькнувшее вспышкой. И в тот же миг Миланисса подбежала к всаднику и, привстав на носочки, поцеловала его, почти дотянувшись до губ, замерев на миг, смотря в испуге на Кринда, а потом отступая от него со слезами ещё большего отчаяния, отпирая дверь и выскальзывая в длинный коридор, отталкивая нянюшек и тётку.
Кринду не стоило больших усилий догнать Миланиссу, не стоило усилий развернуть её к себе, нагнуться и поцеловать свою девушку. Кринду стоило усилий оторваться от губ её, которые не понимали, как им двигаться, но не желали отрываться от губ всадника.
Он нависал над ней, прижимал к себе, целовал и шептал, шептал, что любит её и возьмёт в жёны, чтобы заботиться о ней всю его жизнь, любить всю его жизнь. И даже после смерти дух его будет любить её.
— Я подпишу брачный договор лично, — сказал Наследник Дальних Земель Аралан.
— Я, как представитель юной девы и принцессы Теренсии Миланиссы запрещаю применять к сестре своей, будущей жене командира всадников Наследника Аралана, какой-либо из законов Главной Богини.
— Что ж, такого ещё не встречалось за всю историю Дальних Земель, но я даю на это согласие своё.
— Принцессы Теренсии тоже никогда не вступали в брак с сельским человеком, но я даю на это согласие своё.
Диалог Миланиссы и Меланмира (то, что не понимал Кринд по причине не знания чужого наречия)))
- Тётушка моя не утерпела и прибежала сейчас к кабинету твоему, она слышала ваш разговор на наречии Дальних Земель и перевела мне его, довольная речами твоими! Почему ты решаешь за меня, почему тётя моя решает, с кем я буду счастлива, а с кем нет? Какой из мужей подойдёт мне больше, чем все остальные. Как ты можешь говорить, что я не могу выйти замуж за всадника, когда он богат и наделён властью, только потому, что происхождение его недостойно меня, а сам взял в жёны любовницу свою! Любовницу, с которой ты жил, не стесняясь молвы людской, в итоге отказался от жены своей и принял сына любовницы, как своего.
— Ты не знаешь всего и не можешь судить меня.
— А ты знаешь меня? Мы даже не виделись, пока я росла во дворце этом! Знаешь, чего я хочу или чего я боюсь? Вы нашли мне «доброго и благочестивого мужа», старого советника, от которого воняет собаками, или сына его, который смотрит на меня, как на непрожаренный кусок мяса, который противно есть, но мякоть его так сочна, что невозможно отказать себе. Для одного и другого — я всего лишь пропуск к фамилии нашей, пропуск быть приближенными к трону твоему. Благочестивый, слюнявый старый дед, этот ваш советник! Пусть тётушка моя выходит за него и будет счастлива с ним, а я люблю этого всадника.
— Ты не можешь этого знать, Миланисса… воображение играет с тобой.
— Нет. Ты решаешь за меня. Но ты — не я, ты не был в поле с ним, он не держал тебя, не смотрел на тебя и не прижимал тебя к себе так, что хочется остаться с ним навсегда. Тебя там не было все эти дни, а я была. Почему ты не отказал в счастье себе, взяв в жёны ту, которую любишь, несмотря на статус её и молву людскую, а мне запрещаешь поступить подобно? Не может Король преступать закон, но запрещать подданным своим поступать так же!