— Ты, — всадник обратился напрямую к Эвиси, — ты понимаешь, что ты сделал?
Эвиси помотала головой, показывая, что она не понимает.
— Эвиси, беги! — закричала Сеилна. — Беги!
И Эвиси побежала, но она не была быстра, как ветер, и сильна, как её жеребец, уже через пару шагов она почувствовала, как взлетает вверх, и мужские руки железной хваткой держат её и уносят, уносят, уносят вдаль от дворца её и покоев, от мужа её Меланмира.
Когда солнце уже было высоко, а лицо её высохло от слёз, мужчина рядом с ней поднял её и усадил рядом, пододвинувшись назад по седлу.
— Ты не только ранил меня, маленький злобный дух, ты ещё и лишил меня девушки. И только праздник спас тебя от смерти, но сейчас мы не в Теренсии, и у меня нет причин сохранять жизнь тебе, если ты не назовёшь её мне…
— Ты не очень-то умён, воин, ты продел такой путь, а в итоге вместе девушки схватил мальчишку, чтобы убить его.
— Ты настолько юн, что голос твой не сменился, — он засмеялся, — что ты можешь знать об уме мужчины. Убийство врага — лучшая женщина. Но, знаешь, гнев мой прошёл, и я отпускаю тебя, если дойдёшь домой — останешься жив. Нет пользы в убийстве твоём, иди, — он спешился с коня и резко дёрнул на себя Эвиси, которая покачнулась и упала прямо в объятия всадника. Он замер, вглядываясь в лицо юноши.
— Мужская одежда не скроет твою красоту, девушка, почему ты в этом костюме? Кто ты?
— Я не девушка…
— А если я сделаю так? — он быстро снял странный головной убор с Эвиси, и она сжалась под взглядом почти таких же синих глаз, как у неё. — Кто ты, девушка? Говори!
— Я служанка Королевы.
— Ваша Королева так плохо заботится о вас, что не выдаёт женские платья, но даёт гребни с каменьями, на которые можно купить не одного жеребца? Посмотри на свои руки — они не знают физического труда, хотя и владеют оружием… лучница? Кто ты? — Глаза всадники темнили, а лицо выражало злость. Никогда раньше Эвиси не видела, чтобы мужчина был в таком гневе…
— Говори!
Глаза Эвиси стремительно меняли цвет на фиолетовый, никто не смел даже в мыслях своих разговаривать с таким непочтении с Королевой Теренсии Эвиси, с дочерью самого Царя Дальних Земель Горотеона и, наконец, с женой Короля Меланмира! — Я не стану отвечать на твои вопросы, юноша, — она встала прямо, как и подобает, и смотрела на молодого мужчину перед собой.
Он выглядел старше её мужа Меланмира и немногим выше, его плечи были широки, но он не был могуч, как отец её или брат. Волосы мужчины были светлые, а глаза тёмно-синие, как небо перед грозой. Он прикусывал губу и смотрел с ненавистью на Эвиси, смотрел, как на врага, убивая её не один раз и воскрешая, чтобы убить снова.
— Я. Ненавижу. Тебя. Юная. Эвиси. Дочь. Царицы. Айолы. Одной смерти будет мало, чтобы заплатить за за кровь, которая пролилась в Провинции за горами, Горотеон утопил в крови семью мою. Я утоплю в крови дочь его.
Глава 2. Лабиринт и косы
— Где мы? Куда ты привёз меня? — спросила Эвиси, оглядываясь.
Они добрались до гор довольно быстро, быстрее, чем могла предположить Эвиси. После того, как всадник выкрикнул ей в лицо, что искупает Горотеона в крови его дочери, больше ни слова не вырвалось из уст его. Он молча связал Королеве руки и, перекинув через седло, с силой сдавливая, привёз в неизвестную Эвиси местность. Никогда раньше она не бывала в местах, подобных этому. Горы, как оказалось, не состояли сплошь из серого камня. Спешившись, он повёл её дальше. Земля под ногами была подобна обыкновенной земле, в которую сеют зерно. Всадник быстро шёл и вёл, практически тащил, упирающуюся Эвиси.
— Твоё счастье, Королева, что я не хочу лёгкой смерти для тебя — это слишком щедрый подарок матери твоей, иначе я бы умертвил тебя уже давно.
— Мне поблагодарить тебя, воин? — её ноги еле поспевали, она переступала через растения с шипами, что рвали одежду Эвиси и царапали ей ноги.
Ноги всадника были защищены высокими сапогами, и он не замечал колючек, которые врезались в кожу Эвиси и рвали до крови. Это было больно. Голова её кружилась, а во рту пересохло.
— Я пить хочу.
— О, уверен, родные мои перед смертью тоже хотели пить…
— Так убей меня!
— Позже я обязательно сделаю это, можешь не сомневаться в словах моих.
— Как же не сомневаться в словах воинах, что ведёт себя бесчестно?