— Там неизвестность, Эвиси, ты пойдёшь одна, ты останешься одна.
— Куда бы ни вывел меня путь мой, я справлюсь.
— Это выбор твой, Эвиси?
— Да.
— Прости меня сейчас, — Меланмир надавил на плечи Эвиси с силой, и она поняла, что будет дальше. Сердце её замерло в ужасе сильнее, чем когда считала, что смерть ожидает её, но она молча опустила голову и слушала, подавая одну руку, чтобы теперь уже не муж её снял браслеты с запястий, потом другую, потом волосы, чтобы вытащил он гребни, усеянные драгоценными камнями, и шею, чтобы снял нити и украшения.
Меланмир говорил на древнем языке народа своего, но Эвиси знала, что значат слова его. Он отказывался от неё, потому что она была плохой женой мужу своему, и никогда больше нога её не переступит порог дома его, никогда рука его не окажет помощь ей, и никогда разум его не посетят мысли о ней.
Тело Эвиси тряслось от страха и неизвестности, но впервые за долгое время она вдыхала полной грудью прохладный воздух, стоя на отполированной площадке из серого камня, где сделала свой выбор, отвергая судьбу и выбор чуждых ей богов, какие бы они ни были. И воздух, как зелье, приносящее бодрость духу и телу, наполнял силой тело, разум, сердце и дух Эвиси.
Она сделала свой выбор, шаг За Край, и выбрав, где начать свой путь, ступила на небольшой выступ, потом ещё на один и ещё, продолжая уходить от серого камня, боясь оглянуться назад, на Меланмира и Теренсию, на прошлую жизнь свою, где была рождена она Царевной Дальних Земель, стала Королевой Теренсии и женой мужа своего Меланмира.
Шаг её был лёгок и быстр, Эвиси была ловкой, она умела держать равновесие, и достаточно выносливой, чтобы спуститься с горы уже на стороне Морахейма, а там…
Иногда невольные слёзы подступали к глазам, иногда страх сворачивался шелестящим клубком в животе её, порой ей хотелось смеяться без причины и даже крикнуть громко, чтобы сотряслись эти древние скалы, и крик её разнёсся эхом по горам. Но силы не покидали Эвиси, наоборот, она ощущала себя сильной, свободной и счастливой.
Повернув за высокий остроконечный камень, что устремлялся в небо, как изваяние неизвестного бога, Эвиси увидела глубокую расщелину на пути своём. И мужчину, в удобной одежде простого кроя, в рубашке из тонкой ткани тёмно-синего цвета и такого же цвета удобных сапогах. Штаны были серого цвета, и пояс яркими, разноцветными лентами свисал сбоку.
Эвиси разглядывала этот пояс из тысячи шёлковых ярких нитей и думала о том, что никогда прежде не видела настолько яркого шёлка и такого хитроумного плетения.
— Нравится? — Эвиси видела широкую улыбку молодого воина и искрящиеся глаза Харина.
— Думаю, где ты украл такой пояс, Харин, — ответила Эвиси.
— На базаре, — просто ответил воин. — Теперь подай мне руку, я бы легко перенёс тебя, но надо соблюсти традиции, хотя по мне, это глупость!
Эвиси подошла к расщелине и протянула руку Харину.
— Просто сделай шаг, не смотри вниз и не бойся.
— Я не боюсь, — просто ответила Эвиси, — а вот тебе следует бояться, — когда оказалась на одной стороне с воином. — Тебе следует опасаться меня, глупый воин! Что делаешь ты тут, в горах этих, похваляясь ярким поясом, как юная дева, когда Сеилна осталась во дворце Меланмира! Она и ваш ребёнок! Я прикажу тебя пороть, нет, я сама тебя буду пороть, и в завершение — отрежу тебе уши, гадкий маленький дух!
— Эй, эй, Эвиси, разве ты не должна сейчас быть растерянной или напуганной, плакать, как это и подобает?
— Сначала я отрежу тебе уши, а потом буду плакать. — Эвиси приподняла платье, не смущаясь воина перед ней, и достала нож для метания. — Говори, несчастный, что делаешь ты здесь, и как ты посмел оставить жену свою и младенца?! — гнев обрушился на Эвиси, и злость снедала её. Вспоминала она лицо служанки своей и потускневшие глаза её, что больше не сверкали счастьем, и не могла совладать с собой и злостью своей. — Говори!
— Лучше скажи ей, друг мой, — Эвиси замерла.
Тело её застыло, как и сердце. И дыхание.
Медленно поворачивалась она на голос, зная, кого увидит там.
Гелан.
Это был её Гелан. Не Наследник Тарвирлион, не будущий Император Морахейма, а воин Гелан.
— Как давно я не видел твоих удивительных глаз, моя Королева, как меняют они цвет свой… ты в гневе, моя Королева?
— Да, — проговорила Эвиси, забыв, на кого же гневалось сердце её, и за какой проступок.
— Харин был сильно ранен, Эвиси, полумёртвого его доставили в деревушку у подножия горы со стороны Морахейма, всего несколько дней, как он сидит в седле, и если он улыбается, это не значит, что боль и слабость не терзает тело его прямо сейчас. Он заберёт Сеилну и сына своего, поверь мне.