— Дворец стоит на горной породе, это подземная река, и только тут она выходит на поверхность, по легендам её воды целебны, но так ли это, никто не скажет.
Покои, куда завёл Гелан Эвиси, были настолько велики, что она растерялась. Несколько огромных комнат с причудливой мебелью и множеством начищенных подсвечников, и, наконец, просторная терраса, откуда были видны горы, отделяющие Морахейм от Теренсии. Но не это удивило Эвиси, а огромная омывальня или чан, или… Эвиси не находила названия, наполненная водой, со ступенями, уходящими вглубь воды.
— Это бассейн.
— Но зачем он, Гелан?
— Плавать. Морахейм — морская страна, неудивительно, что плавание здесь почитаемо… Я всегда любил море, оказалось, это в крови у меня, моя мать любила море, так что в моём дворце есть бассейн, прямо в моих покоях.
— В твоём дворце? Разве мы не во дворце отца твоего?
— Нет, это отдельный дворец, но он связан с дворцом отца моего…
— Если эти покои твои, где мои?
— Это и есть твои покои. Твои и мои. В Морахейме муж и жена живут в одних покоях, даже если неожиданный посетитель появляется в этих покоях, он не проходит в дальние комнаты, здесь же не может быть неожиданных посетителей, Эвиси. Это наши покои.
— Это наш дом?
— Наш дом — весь Морахейм, но начинай обживаться с покоев этих.
Эвиси ещё раз обошла все помещения, удивляясь убранству и роскоши, которая не бросалась в глаза, но любой понимающий человек сразу видел, как дороги ткани покрывал и обивка мебели, какими каменьями украшены подсвечники и оклады книг, сколь искусна вышивка и тонка работа мастеров, что украшали покои эти.
— Я всё ещё не могу поверить, что всё это происходит со мной, Гелан, это удивительно и немного пугает меня, путает, дух мой в смятении.
— Для начала отведай то, что приготовил повар для тебя, уверен, он постарался, когда прослышал, что жена Наследника появилась во дворце, а потом мы займёмся твоим духом. И телом.
— Телом?
— Да, телом, Эвиси, ты помнишь, когда мы говорили в последний раз?
— Да, — Эвиси вздрогнула, — в домике, в поселении.
— Тогда я должен был ввести тебя в дом свой и на ложе своё, сделав тебя своей женой по праву. Сейчас у меня все права на это, и время, я хочу сделать тебя женой своей по праву, тем более, под сердцем ты уже носишь моего ребёнка, как такое возможно, Эвиси? — Гелан улыбнулся, и Эвиси увидела, что это тот же воин, что и был в поселении, что он так же подшучивает над ней, а порой и смеётся. И смотрит он так же, от чего губы Эвиси пересохли, и стало жарко телу её от щёк до груди и низа живота.
Гелан провёл губами по шее Эвиси, дойдя едва ощутимыми поцелуями-касаниями до губ её, а руки его легко расстёгивали ряд странных крючков на платье, в которое переодели Эвиси сразу по приходу во дворец этот.
Поцелуи становились жарче, глубже, требовательней, Эвиси не хватало дыхания, но не могла она оторваться от губ Гелана. В одно и то же время сердце её переполняла радость, которую была не силах вынести, настолько остро она ощущалась, и печаль, от которой горячие слёзы наворачивали на глаза её и бежали по щекам.
— От чего ты плачешь, Эвиси? — глаза Гелана горели, и даже к лицу его приливала кровь.
— Не знаю, не знаю, — Эвиси заплакала сильней, но продолжила целовать мужа своего, толкнув его на спину, даже прикусывать.
Она знала, что её сил очень мало, и не смогла бы она удержать воина на спине, если бы он не позволял ей. А он позволял снимать одежду с него, порой путаясь в странной конструкции и ткани, обсыпая поцелуями каждый вновь открывшийся участок кожи, проводя по нему языком, пробуя на вкус, как самое изысканное лакомство. Когда же последний крючок на одеждах Эвиси был расстёгнут, и тонкая ткань слетела с плеч её, вдруг появился стыд, который никогда до этого момента не посещал дух Эвиси на ложе с Геланом.
Кровь мгновенно прилила к щекам Королевы, и взгляд её помутился, сжала она плечи свои и прикусила губу, чтобы не расплакаться ещё сильнее.
— Эвиси?
— Ох, — Эвиси промолчала.
— Что с тобой? — Гелан приподнялся и сел напротив Эвиси. — Что случилось, девочка?
— Я… мне…
— Эвиси?
— Мне не должно испытывать то, что испытываю, и то, что я хочу от тебя Гелан — невозможно.