Император кивнул головой в ответ, словно остался доволен ответом мужа дочери своей младшей, Аралан же смотрел на Эльиинг, и думы терзали его.
Эльиинг была молода и красива, прекрасней всех женщин, что знал за всю свою жизнь Аралан, и только огромные глаза выдавали печаль её.
Кожа же, на всегда бледном лице её, покрылась нежным румянцем от частых прогулок в сопровождении мужа своего. Аралан не мог следовать без сопровождения всадников своих, но видя, сколь сильно пугают лица их жену его, рядом был только один всадник — Кринд, остальные же были поодаль, и через время заметил Аралан, что Эльиинг не вздрагивает при виде всадников.
— Ты любишь сказания, жена моя? — Аралан подал знак глазами, что Эльиинг следует встать из глубокого поклона её, остановив себя от желания протянуть руку к жене своей, зная наперёд, что за этим последует — ужас в её глазах, и невыносимо острое его желание обладать этой женщиной, так, как и подобает мужу обладать женой своей.
— Да, мой господин, — Эльиинг посмотрела робко. — Мне никто не говорил, что это запрещено законами Дальних Земель и Главной Богини, — в спешке добавила и вздрогнула, пытаясь скрыть это, но Аралан увидел.
— Нет законов, запрещающих любить сказания и читать книги для женщин Царской семьи, жена моя, те книги, что не должны видеть глаза твои, убраны из библиотеки уже давно, по приказанию моему.
— О?
— Эльиинг, я говорил тебе и повторю ещё не один раз, чтобы сердце твоё поверило мне — я никогда не допущу вольного или невольного нарушения законов Дальних Земель женой моей. Для этого тебя сопровождает Кринд, когда нет меня рядом, для этого убраны все недопустимые для глаза женщины книги из открытой библиотеки дворца этого, и поэтому тебе нет доступа на улицу одной, без сопровождения тех, кому я доверяю безоговорочно жизнь твою, как свою… Так какие же сказания тебе нравятся, жена моя? Расскажешь мужу своему?
— Сказания? Тебе, мой господин?
— Хм… я люблю сказания, но это тайна, Эльиинг. Я — Наследник и воин, не пристало мне любить сказания, но мать моя, Правящая Царица Айола, часто рассказывала мне их, даже когда я вырос из младенчества и стал мужчиной.
— Какие сказания она рассказывала?
— Линариума.
— А мне нравятся Теренсии, — выпалила Эльиинг и осеклась. — Мой господин, сказаний Линариума я не слышала… — глаза наполнялись ужасом.
— Не удивительно, что ты не слышала их. Линариум — небольшие Земли, и, насколько известно мне, Морахейм не контактирует с ним, не ведёт торговлю, не выдаёт дочерей своих за сыновей Линариума. Я расскажу тебе, если хочешь, — тут Аралан просто уселся на ложе с шёлковыми покрывалами, а потом и улёгся на него, свесив ноги в сапогах с причудливой вышивкой на голенищах, в расслабленной позе, словно каждый свой день он проводит так — на ложе жены своей Эльиинг. — Я расскажу сказания Линариума, а ты мне — Теренсии.
— Да, мой господин.
— Если ты желаешь этого, Эльиинг.
— Я желаю, мне интересны новые сказания.
— Тогда я начну.
И Наследник Аралан рассказывал всё, что он помнил и знал, наблюдая из-под прикрытых ресниц, как улыбается Эльиинг, когда слушает его, как загораются глаза её, когда сама рассказывает. Многое узнал и понял о жене своей Аралан в эти дни, но не узнал он главного — как прогнать ужас из сердца её, и не понимал, как жить ему с жаждой своей обладать телом Эльиинг.
Наследник Аралан не помнил, чтобы когда-либо он настолько желал женщину, настолько стремился к ней, каждым вздохом своим, каждым взмахом ресниц её.
Желание, похоть, страсть, любовь, нежность — всё смешалось в сердце и теле Аралана, и не видел он выхода, не хотел брать силой, принуждать, заставлять, как требовало тело его, жену свою, чтобы разделила она с ним ложе, но ждать решительности её становилось невыносимо. Даже после сокрушительных побед и таких же поражений не чувствовал Аралан такой усталости духа и тела, как от изнуряющей борьбы с требованием тела своего войти в жену свою, как и подобает мужу её.
Наследник Аралан закрыл тяжёлые веки и погрузился в дымку сновидений.
Открыл глаза резко, считая, что разум его покинул тело его, что злой дух наслал морок на глаза его, что видели тонкие руки жены своей прямо перед лицом своим. Тонкие, почти прозрачные пальцы с вязью, перстнями, кольцами и браслетами на тонких запястьях, что украшали их.
Ледяные руки пробежались по лицу Наследника, остановились у шеи и двинулись дальше, под шёлк простыней, где остановились под глухой вздох, смешавшийся с вскриком, словно острая боль пронзила Эльиинг.