Она наставила на меня палец, как пистолет, а в глазах было столько ненависти, что я чуть не сбил заклинание, которым прощупывал следы аур в квартире. А это было чревато срабатыванием артефакта. Но я не только удержал, но и почти невозмутимо спросил:
— Почему из-за меня?
— Потому что ты вовремя долг не вернул. Вернул бы, так муж не пошел бы на тот прием, и мы бы его не лишились.
— Не думаю, что одна тысяча сыграла бы существенную роль, — возразил я.
— Так ты ему и не одну тысячу задолжал.
Она намеревалась выжать с меня еще что-то, но у меня не было желания ее поддерживать материально. Я даже успел пожалеть о выданной тысяче, тетке и пятисот бы хватило за глаза. Разговор у нас не получился, в квартиру меня не запустили.
— Всего хорошего.
Я развернулся и пошел вниз по лестнице, а вслед мне начали сыпаться самые грубые оскорбления, которые я слышал в этом мире. Даже если Накрех попал бы сюда нормальным, от такой жены крыша бы у него поехала быстро и с гарантией. Уверен, в следующий раз он выбрал тело неженатое, чтобы не подвергать свою силу воли испытаниям.
Я свернул за угол, набросил невидимость и под ее пологом пробежался до Постникова. Вкрутился в свой фантом, после чего его развеял и, поставив защиту от прослушки, сказал:
— Короче, Дань, это он. Но это единственный положительный результат. Пару лет назад все ауры в доме были вычищены. Из мужских нет ни одной, которая была бы в доме больше одного-двух раз, да и те относительно свежие. Следов магии нет, причем никакой, зато стоит сигнальный артефакт на ее срабатывание.
— Так это замечательно, — расцвел Постников. — Я вижу еще один жирный плюс. Если стоит такой артефакт, значит, вдова кому-то докладывает обо всех, кто интересовался мужем. И этот кто-то точно не посторонний человек. Не станет Накрех палить свой интерес к какому-то вшивому официанту.
— Но он и не станет принимать такие звонки на свой номер телефона.
— Но и вряд ли будет его часто менять и использовать только для разговоров с Устиновой.
— Но тогда она и обо мне доложит.
— Наверняка. Только даже если там будут записи, на тебя они не укажут.
— Но и знакомого Накреху лица там не будет. Хотя, конечно, он может решить, что именно это воспоминание утерял при переносе.
— Вот именно! Нет, Ярослав, это шикарная зацепка. Теперь можно будет просматривать записи, акцентируя внимание именно на этом официанте.
— Без меня будешь просматривать. Сейчас в «Вишневый Сад» едем и делаем вид, что общаемся с Иваном, а я тем временем добреду до Ермолиной. А потом мне в школу надо.
Интерлюдия 18
Стоило закрыться двери за неожиданным посетителем, вдова Устинова тут же набрала знакомый номер.
— Добрый вечер, — заискивающе сказала она, стоило только человеку на том конце провода взять трубку. — Это Устинова. Вы просили немедленно позвонить, если кто-то будет Антоном интересоваться. Мужик приходил. Говорил, что деньги задолжал. Да только навряд ли кто из друзей мужа покойного стал бы возвращать. Они отдавать не хотели даже те, про которые я знала. А тут целая тысяча. Как выглядит? Ну так, лет на сорок, плотный такой. Хотел в прихожую шмыгнуть, так я его ни-ни. Около двери и поговорили. Не, артефакт ваш молчал. Может, испортился? Запись на камеру есть, как вы и просили, всех пишем. Заедете сегодня же? Будем ждать. А то, знаете, ли дочку в одиночку, поди, подними…
После разговора улыбка на лице Устиновой расцветала сама собой. За такое незначительное поручение она каждый месяц имела солидную прибавку к зарплате. Поскольку платили ей за количество, она иной раз хитрила и приглашала то электрика, то сантехника, каждый раз делая вид, что она вовсе никому не звонила и удивлена не меньше пришедших к ней. Ей казалось, что наниматель в курсе ее жульничества, но смотрит сквозь пальцы, лишь бы отчеты всегда были вовремя. Но в этот раз ничего выдумывать не пришлось — мужик приперся сам, да еще и с деньгами, что было подозрительно вдвойне, потому что Антон никогда бы не одолжил такую сумму даже тем, кто числился его приятелями, а уж левому человеку — тем более.
Глава 33
План на вечер я почти выполнил. До «Вишневого Сада», во всяком случае добрался, и там мы немного поговорили с Иваном, который оставался под впечатлением утреннего нападения и, похоже, с утра пытался их залить. Приговариваемая бутылка точно была не первой.
— А глаза у нее были с-совершенно неживыми, буркалы белесые. Бр-р-р. — Помотал он головой, как будто хотел из нее вытряхнуть застрявшие впечатления. — И движения д-дерганными, как у з-зомби. О точно, з-зомби, — выливал он: на нас — свои впечатления, а в себя — очередную порцию коньяка. — И тычет в меня этим ножом, а я так растерялся, что только и мог стоять на месте и глазами лупать. Дань… Ик! … Я хочу на курсы самообороны.