— Глупости, — возразил Ден. — Поиграет Сысоев в любовь пару недель, и если ты не будешь показывать, что тебя это хоть как-то задевает, забьет.
— Забьет он, может, и раньше, но мозги ей попудрит.
— Мы рядом, лишнее стряхнет, — отмахнулся Ден. — Ну реально, Ярослав, фигня это все. Меня куда больше беспокоит близящееся занятие по артефактам, чем отношения Сысоева с Полиной, которых нет.
— Нашел чего бояться. Вот это точно ерунда, — сказал я почти спокойно.
Хотя тянуло ответить, что с Сысоевым все намного серьезнее, чем Ден считает, но это было государственным секретом, поэтому мы перешли к обсуждению занятий. На Полинины выкрутасы решено было просто не обращать внимания.
Андрея тем же вечером я встретил в коридоре, он принял вид высокомерно-презрительный, но, как мы договаривались, чуть опустил веки, сигнализируя, что маяк уже у Сысоева. Хваленые артефакты на проходной этому не помешали, а значит, операция перешла в следующую фазу, о чем я сообщил Ефремову по телефону и получил от него ряд дополнительных инструкций.
Полина из блока не выходила, но я вечером все равно на всякий случай проверил — на ее игрушке маяка не было. Вот и славно, потому что мне еще ефремовский ставить надо. Генерал настаивал его спрятать в комнате Светланы, чтобы девушка наверняка не пострадала, но это нужно было делать втайне от остальных, что несколько ограничивало.
Установил я только на следующий день, задержавшись в блоке перед завтраком. Пара заклинаний — и ефремовский маяк затаился под кроватью, прикрытый от посторонних. Случайно его обнаружить было нельзя даже на ощупь, а неслучайно — тоже довольно сложно, не со знаниями большинства моих знакомых.
Пришел в столовую я практически одновременно со всеми моими и тем не менее Сысоев не только уже вертелся рядом с Полиной, но и успел заменить подвеску на брелоке. Теперь там болталось не безобидное сердечко, а вражеский маяк.
— Сысоев, не порть нам аппетит, — бросил я. — У тебя есть свой стол — вот и дуй туда.
— Не дразнил бы ты меня, Елисеев, а то ведь я разозлиться могу, мало не покажется, — процедил он, но тем не менее отошел.
Я был уверен, что с этого момента Полина для него стала отыгранной картой, но тем не менее Сысоев весь день к ней лез, как будто задался целью вывести меня из равновесия. Это ему не удалось: хоть я внутри временами кипел, но внешне ничем этого не проявлял. Полина же уже общалась с Сысоевым как с лучшим другом, напрочь игнорируя наши просьбы.
Вечером она опять собралась протащить рюкзак в спальню, а когда ей напомнили про мое требование, состроила оскобленный вид, ушла к себе в комнату, а потом несколько раз выходила в общую, чтобы то что-то взять, то что-то положить в рюкзак, всем своим видом показывая, как ей неудобно разделение в пространстве с собственными вещами. Но разрешения забрать, разумеется, ей никто не дал. Последний раз она выскочила к своему рюкзаку практически перед сном.
Когда я выглянул, рюкзак так и валялся на диване, и я успокоился. А почему бы и не успокоиться? Стазисные ловушки, к которым я добавил еще и дополнительные, прекрасно функционировали и были готовы захватить всех, кто припрется к нам ночью. Волноваться было не о чем: преступники увязнут в стазисе, а прибывшие подчиненные Ефремова их препроводят в место, где смогут получить от них нужные сведения.
И все же на душе было тревожно. Как выяснилось буквально через несколько часов, основания для этого были, потому что, когда в план вмешивается женщина, даже если ей совсем мало лет, всегда есть вероятность того, что все пойдет наперекосяк.
Глава 17
Казалось бы, что может случиться, если все продумано? Сысоевский маяк — в общей комнате, где стоит куча стазисных ловушек в ожидании, когда туда кто-нибудь попадет. Ефремовским подчиненным, которые придут по своему маяку, останется всего лишь убедиться, что Светлана не пострадала, и забрать из ловушек заговорщиков. План простой как три рубля, а значит, надежный. С точки зрения Ефремова, разумеется. Я бы предпочел что-нибудь посложнее, потому что мне было не по себе.
Тревожился я не зря. Портал открылся не в общей комнате, а в спальне наших девочек. Я рванул туда еще до того, как услышал громкий испуганный вопль, который захлебнулся, когда я был уже около двери, оказавшейся запертой. Мощным заклинанием я выжег кусок около замка и пнул по двери, которая распахнулась тут же.
К этому времени все уже закончилось. Внутри оказалась только Полина, которую приложили чем-то серьезным. Ее кровать тлела, а сама она изломанной куклой валялась на полу. Портал, в который уволокли Светлану, начал закрываться, поэтому я заорал: «Тимофей к Полине!» и прыгнул.