Честно говоря, это изрядно меня разозлило. Мы затратили столько времени по подготовке фальшивки, в то время как Глазьевы совсем заморачиваться не стали: дернули ближайшую книжку в возрасте и дополнительно ее состарили. Вопиющее неуважение.
— Это не то, о чем мы договаривались. Книга кулинарных рецептов меня не интересует.
— Вы ошибаетесь, — на голубом глазу уверил меня Кочергин, хотя он прекрасно видел и мою проверку, и ее результаты. — Это именно то, о чем мы договаривались. Просто данный текст нуждается в дополнительной расшифровке.
Я потянул к себе наш пакет, из которого «Иван Иванович» уже извлек первый журнал. Журнал тоже потянул на себя.
— Нет, Иван Иванович так дела не делаются. Мы договаривались на вполне определенную методику, а не на непонятно что. Когда у вас будет на руках распечатка методики, тогда и поговорим.
Наверное, логичней было сделать вид, что я ничего не понял, и закончить с этой историей. Но я уже сдуру проверил, и «Иван Иванович» видел, что получилось в результате. Согласись я сейчас взять это в качестве оплаты — и Глазьевы наверняка заподозрят подставу и тут же понесут полученные от меня журналы в Императорскую гвардию. Мне это никак не повредит, но с деньгами придется расстаться. Именно поэтому я вложил в пакет журналы и сделал вид, что собираюсь уйти.
— Подождите, Ярослав Кириллович, — довольно зло сказал Кочергин. — Куда вы забираете записи? Мы за них заплатили, между прочим.
— Вы заплатили за мои поиски. А платой за журналы служила методика, с которой вы меня решили надуть.
— Зачем же сразу надуть? — заюлил он. — Скорее всего, я ошибся, взял не то, что собирался. Эти старинные потертые брошюрки очень похожи друг на друга.
— Тогда вам не составит труда взять в следующий раз то, что собирались. — Я улыбнулся с видом: «За дурака меня держите, милейший?» — Скажем, завтра?
На вожделенные журналы Кочергин смотрел со страстью, которой с его стороны наверняка никогда не удосуживалась ни одна из женщин. Еще бы: он подержал их в руках, прочувствовав своими, — и внезапно добычу выдернули из пасти и собираются унести.
— Я улетаю по делам на неделю, — неохотно сказал он, не отрывая взгляда от пакета и непроизвольно облизываясь. Выглядело это не особо привлекательно, даже если не лезть под его личины: все-таки Кочергин ни в каком обличье не напоминал котика.
— Тогда до встречи через неделю?
Я встал и засунул пакет под мышку, что перекосило физиономию собеседника, но заставило заработать его мозги в ускоренном режиме.
— Подождите… Я уже настроился на то, что поработаю с документами.
— Ничем не могу помочь. Нет оплаты — нет журналов.
— Возможно вас устроит залог? Через неделю я подъеду и передам вам методику, вы вернете мне деньги.
Я сделал вид, что задумался.
— И какой размер залога вы предлагаете?
— Скажем, тысяч пятьдесят?
— Издеваетесь? Я бы подумал, если бы вы предложили столько же миллионов. Уверен, с пятьюдесятью тысячами вы расстанетесь без душевного трепета.
— Эко вы загнули, пятьдесят миллионов… — с намеком протянул он.
— У вас есть выбор: платить пятьдесят миллионов сейчас или принести то, что вы обещали, через неделю. Я о вас ничего не знаю, даже телефонного номера. Остановить от обмана вас могут только деньги.
Он постучал пальцами по столу, как будто на что-то решаясь, затем сказал:
— Я должен посоветоваться.
— Советуйтесь — согласился я и сел за стол. — Только недолго.
Он выскочил из-за стола как будто у него под задницей вспыхнул вулкан и помчался на улицу. Не доверяет своей способности ставить защиту от прослушивания. И правильно не доверяет, но мне расстояние не преграда.
Я отправил заклинание, аккуратно пролезшее под купол от прослушивания, который Кочергин выставил сразу же, как вышел.
— Егор, у нас проблема. Пацан вконец оборзел.
— Что на этот раз? — раздался еле слышный, но хорошо узнаваемый голос Глазьева.
Я немного подкорректировал заклинание, чтобы слышать его не напрягаясь. Проверил, что запись разговора не прервалась и идет полным ходом. И сам переслушаю, и Ефремову будет что дать.
— Он засек, что я фальшивку притаранил, и собрался уходить вместе с журналами.