И вот тут мы касаемся очень важного момента, именно покаяния. Покаяние заключается не столько в том, чтобы хладнокровно увидеть в себе грех и принести его Богу на исповеди, сколько в том, что нас что-то так ударило в душу, что вырвались из наших глаз и из нашего сердца слезы. Св. Варсонофий Великий говорит, что слезы истинного покаяния могут нас очистить так, что даже отпадет необходимость идти на исповедь: если нас Бог простил, то человеку нечего больше прощать.
Есть интересная мысль у ученика преп. Симеона Нового Богослова, преп. Никиты Стифата, где он говорит, что слезы истинного покаяния могут человеку вернуть даже потерянную телесную девственность. Покаяние должно быть именно такое.
Но мы не можем так каяться постоянно. Это нам не под силу. Что же нам делать? Вы, наверно, читали о том, как совершаются раскопки древних городов или памятников. Приходит археолог и начинает скрести землю. Сначала он видит обыкновенную почву, но постепенно начинает различать какие-то очертания того, что давным-давно легло под землю. Это уже первое видение. Когда мы в себе видим самым зачаточным образом что-либо, что недостойно ни нас самих, ни той любви и уважения, которыми мы окружены, ни той любви, которую Бог нам проявляет – это уже начало нашего прозрения. Мы можем пойти на исповедь и сказать, что под почвой, может быть, очень глубоко лежит мир греха, но я узнал на поверхности кое-что о нем. Я хотел бы это принести Богу и сказать:
– Я это увидел! Ты мне помог это увидеть. Господи! И я отрекаюсь от этого зла. Я пока еще не умею каяться, но я знаю, что это несовместимо ни с моей дружбой с Тобой, ни с тем отношением, моих близких которым я окружен, ни с тем, чем я хочу быть.
Есть старая средневековая разрешительная молитва, которая заканчивается словами: «И да простит тебе Господь все грехи, в которых ты истинно раскаялся». Не то, что ты просто рассказал, а то, перед чем ты содрогнулся душой, что тебя охватило ужасом. Эти грехи тебе прощаются. Остальное является твоей новой задачей. Ты должен дальше и дальше, глубже и глубже уходить в себя, в эти раскопки, и начать находить то, что недостойно ни тебя, ни Бога, ни того, что о тебе думают люди. Исповедь, таким образом, делается частью прогрессивного, постепенно углубляющегося покаяния. Постепенно раскрываются перед тобой новые глубины. Вы тогда скажете:
– В чем же заключается жизнь? В том, чтобы уходить в эти глубины и видеть в себе только зло, зло, зло?.. Уходить во тьму? С этим нельзя жить!
Да, с этим нельзя жить. Но тьму разгоняет свет. Если мы видим в себе что-нибудь умное – это значит, что свет проник в новую глубину нашей жизни. Я хочу привести пример, который я привожу детям.
Ко мне приходит ребенок и говорит:
– Я всматриваюсь во все зло, которое во мне есть, и не умею его искоренить, вырвать из себя.
Я его спрашиваю:
– А скажи: когда ты входишь в темную комнату, неужели ты машешь в ней белым полотенцем в надежде, что тьма разойдется, рассеется?
– Нет. Конечно, нет!
– А что ты делаешь?
– Я открываю ставни, я открываю занавески, я открываю окна.
– Вот именно! Ты проливаешь свет туда, где была тьма. Так же и тут. Если ты хочешь по-настоящему каяться, исповедоваться поистине и меняться, тебе не надо сосредотачиваться только на том, что в тебе плохо. Тебе нужно впустить в себя свет. А для этого нужно обратить внимание на то, что у тебя уже есть светлого. И во имя этого света бороться со всей тьмой, которая в тебе есть.
– Да, но как это сделать? Неужели я буду о себе думать, что вот я такой хороший в том или другом отношении?
– Нет. Читай Евангелие и отмечай в нем те места, которые ударяют тебя в душу, от которых трепетно делается сердце, от которых ум светлеет, которые подстегивают твою волю к желанию новой жизни. И знай, что в этом слове, в этом образе, в этой заповеди, в этом примере Христа ты нашел себе искорку Божественного света. И оскверненная, потемневшая икона, которой ты являешься, просветлела. Ты уже немного становишься похожим на Христа, в тебе понемногу начинает проявляться образ Божий. А если так, то запомни это. Если ты будешь грешить, то будешь осквернять святыню, которая в тебе уже есть, уже живет, уже действует, уже растет. Ты будешь тушить в себе образ Божий, тушить свет или окружать его тьмой. Этого ты не делай. Если ты будешь верен тем искрам света, которые в тебе уже есть, то постепенно тьма вокруг тебя будет рассеиваться. Во-первых, там, где свет, тьма уже рассеяна. Во-вторых, когда ты обнаружишь в себе какую-то область света, чистоты, правды; когда смотришь на себя и думаешь, что ты на самом деле настоящий человек, тогда можешь начинать бороться с тем, что наступает на тебя подобно врагам, наступающим на город, затемняя этот свет в тебе. Вот ты уже научился почитать чистоту, и вдруг к тебе подымается грязь мыслей, телесных желаний, чувств, чувствительности. В этот момент ты себе можешь сказать: нет, я обнаружил в себе искорку целомудрия, искорку чистоты, желание кого-то полюбить без того, чтобы этого человека осквернять даже мыслью, не говоря уже о прикосновении. Эти мысли я допустить в себе не могу, не стану, буду бороться против них. Для этого я обращусь ко Христу и буду кричать Ему: "Господи, очисти! Господи, спаси! Господи, помоги!" И Господь поможет.
Но Он не поможет тебе, прежде чем ты сам не поборешься. Есть рассказ в жизнеописании преп. Антония Великого, как он отчаянно боролся с искушением. Боролся так, что, наконец, в изнеможении упал на землю и лежал без сил. Вдруг перед ним явился Христос, и, не имея сил подняться к Нему, Антоний Ему говорит: "Господи, где же Ты был, когда я так отчаянно боролся?" Христос ему ответил: "Я стоял невидимо рядом с тобой, готовый вступить в бой, если бы ты только сдался. Но ты не сдался, и ты победил".
И вот я думаю, что каждый из нас может научиться каяться и приходить на исповедь всякий раз с новой победой и с новым видением того поля битвы, которое перед ним раскрывается все шире и глубже. И мы можем получить прощение наших грехов от Христа, прощение того, что мы уже начали в себе побеждать, и благодать – новую силу, чтобы победить то, что мы еще не победили.
Об исповеди
Выше я говорил о покаянии и только коснулся вопроса исповеди. Но исповедь настолько важный вопрос, что я хочу на нем остановиться подробнее. Исповедь бывает двоякая: бывает личная, частная, исповедь, когда человек подходит к священнику и открывает в его присутствии свою душу Богу; бывает общая исповедь, когда люди сходятся большой или малой толпой, и священник произносит за всех, включая и себя самого, исповедь.
Я хочу остановиться на частной исповеди и обратить ваше внимание на следующее: человек исповедуется Богу. В поучении, которое священник произносит перед исповедью каждого человека, говорится: «Се чадо, Христос невидимо стоит перед тобою, приемля исповедание твое. Я же только свидетель». И это надо помнить, потому что мы исповедуемся не священнику, и не он является нашим судьей. Я бы сказал больше: даже Христос не является в этот момент нашим Судьей, а является сострадающим нашим Спасителем. Это очень, очень важно.
Когда мы приходим на исповедь, мы находимся в присутствии свидетеля. Но что это за свидетель? Какова его роль? Свидетели бывают различные. Вот случилась авария на дороге. Какой-то человек стоял при дороге и увидел, что случилось. Его спрашивают: "Что произошло?" Ему совершенно все равно, кто прав, кто виноват. Он просто говорит, что он видел своими глазами. Есть другой род свидетеля. На суде один свидетельствует против подсудимого, а другой свидетельствует в его пользу. Так и священник. Он стоит перед Христом и говорит:
– Господи, прими его, потому что он к Тебе пришел в покаянии. Прими его. Если мне его жалко, то, конечно, и Тебе его жалко, даже больше, чем мне. Я его спасти не могу. Я могу с ним чем-то поделиться, в чем-то помочь, но Ты можешь его преобразить.