– Как там на улице? Без шапки не холодно?
– Не ваше дело! – вспыхнула Дебову, не раз уже простывавшая из-за своего глупого комплекса, что шапка ее старит.
– Не мое, конечно, – с улыбкой согласилась девушка.
Дебову не понравился этот улыбчиво-снисходительный тон:
– Между прочим, красота требует жертв! – Как назло, у девушки не было таких недостатков, на которые при такой фразе очень хотелось насмешливо кивнуть головой. Длиннющие блестящие черные волосы, такие же черные глаза и белая, почти бледная кожа. Чуточку усталый вид, но это уже мелочи. Естественная, неприкрытая и не выставляемая напоказ красота девушки жутко раздражала Дебову.
– Даже в виде менингита? – удивленно-насмешливо вскинула брови черноволосая, улыбаясь.
Дебову рыкнула, раздраженно встала с высокого табурета и отошла от стойки. Раздражение накатывало злыми белыми волнами. Если так будет продолжаться и дальше, то клиенты попросту испугаются ее клокочущего вида, и вечер пройдет впустую.
– Ну уж нет! – прорычала Дебову сама себе, «поселяя» на лице приветливую улыбку и направляясь к любимому столику в центре зала. Мартини принесли через десять минут.
– С каких это пор ты стал меня столь нагло игнорировать?! – возмущенно прошипела Дебову, забирая из рук официанта высокий бокал с прозрачной жидкостью.
– Ты просто не знаешь, кто эти леди! – шепотом ответил он, ничуть не смущаясь, и отошел, не обращая внимания на ее обиженно-детский вид: оттопыренная нижняя губка, трогательно алеющие щечки и невинно хлопающие ресницы.
– Йыр! – шепотом рыкнула Дебову, начиная сомневаться в сегодняшней своей неотразимости.
Обычно она здесь правила бал, любой ее каприз становился законом, а при виде ее обиженного личика любой мужчина был готов луну с неба достать – только бы перестала расстраиваться. Сегодня же столь четко выверенные и проверенные временем приемы не срабатывали. И, главное, из-за чего? Из-за каких-то трех девиц самого обычного вида.
Ну ладно, пусть не очень обычного. Пусть даже совсем необычного и весьма красивого – ну и что? Разве это повод сразу же забывать ее, Дебову Великолепную и Неотразимую? Да что в них такого прям-таки особенного?
Девушки между тем дождались своего заказа, расплатились вперед и неспешно пошли вдоль рядов, выбирая себе столик. Как назло, больше всего им приглянулся соседний.
– Девушка, вы не против? – мило осведомилась черноволосая, ее рука вспорхнула на спинку стула и вопросительно замерла, не выдвигая его.
– Нет! – грубо отрезала Дебову, размашисто прикладываясь к бокалу с мартини. Огненный напиток обжег гортань, тонким пламенным следом отмечая свой путь. Девушке потребовалось огромное усилие, чтобы не раскашляться.
– Вот и чудно! – улыбнулась вынужденная собеседница, легко присаживаясь на стул и опуская поднос, уставленный аппетитно дымящимися тарелками.
Ее спутницы молчаливо расселись, придвинув к себе отбивную. Пару минут за столом царило практически полное молчание, не прерываемое даже чавканьем или случайно брякнувшей ложкой. Дебову сидела за соседним столом и медленно закипала. Ну надо же, какая вежливость! «Девушка, вы не против?» – Можно подумать, если бы она была против, то она имела бы право это честно высказать!
Постепенно Дебову начинало раздражать абсолютно все: чуть приглушенная музыка, ненавязчиво играющая на заднем плане, мягкий полумрак, теплым покрывалом опускавшийся на плечи, прохладное стекло бокала в руке и похотливые взгляды, которые бросали на нее все посетители, даже заглянувшие на минутку. Словом, все то, за что она прежде так любила «Черное пристанище», теперь казалось глупым, надоедливым и безвкусным.
Даже она сама, сидящая в центре, словно елочное украшение, – ничего неестественнее просто придумать нельзя было! Еще чуть-чуть – и она плюнула бы на все это и ушла, отговорившись головной болью, – тем паче голова и вправду начинала болеть; но тут вдруг за соседним столом раздалось мелодичное бульканье глиняной бутыли, щедро оделяющей тонкостенные пузатые бокалы темно-багровой жидкостью, и звенящий от смеха голос воскликнул:
– За нас с вами – и за кворр с ними!
Девушки, смеясь, стакнулись фужерами, пролив немного вина на вызывающе белеющую скатерть, и пригубили вино.
– Итак, что же у нас дальше в планах? – спросила рыжеволосая отсмеявшись. – Где будем ночевать?
– Что значит – что у нас в планах? И где мы будем ночевать? – удивилась белокурая, натыкая на вилку крошечный кусочек отбивной. – Едем к Храму – до него же всего полверсты осталось. А уж там, мне кажется, нас не выгонят ночевать на улицу.
– Да ну? – скептически скривилась первая. – А у тебя, Тай, никакого декокта от склероза не найдется часом?
– Только шэрит в лоб! – лучезарно улыбнулась вторая, вроде бы названная Таей.
Дебову пораженно присвистнула – ведьмы! Угораздило…
Нельзя сказать, что маги и чародейки были такой уж редкостью в деревне, соседствовавшей с Храмом, но в трактир они никогда не заходили – разве что студенты, на которых эта троица совсем не походила. Иначе это здорово начинало напоминать бородатую шутку: «Учился в Храме. Три раза. На первом курсе».
– Жаль, жаль, – вздохнула рыжеволосая. – Боюсь, тебе это поможет лишь посмертно!
– А при чем здесь я? – лениво отозвалась Тая, небрежно теребя в тонких, увешанных кольцами пальцах бумажную салфетку.
– При том, что Храмы, если ты помнишь, переехали. И до портала, протянутого к моему Восточному, пилить нам еще верст сто – не меньше. Желаешь преодолеть это расстояние ночью, на морозе и ветру – ради того чтобы выиграть несколько часов?
– Ну забыла я, забыла, – рассеянно отмахнулась собеседница.
– Ну-ну, – скептически фыркнула рыжеволосая, отпивая еще немного вина.
Тая немного подумала, без особого желания доела отбивную и махнула рукой, подзывая официанта:
– Вот что, милейший, не подскажете, где мы втроем можем остановиться на ночлег?
– Здесь же! – расплылся тот в профессионально-обсчитывающей улыбке.
«Ну сейчас-то он с вас три шкуры сдерет!» – злорадно усмехнулась Дебову, допивая свой мартини.
– Да ну? – удивленно улыбнулась ведьма, прокручивая в пальцах игривую огненную змейку. Официант как-то сразу сник, опустил глаза и уже безо всякой охоты кивнул головой, бормоча ничтожно низкую цену за постой. Ведьмы вновь расплатились наперед, встали из-за стола и направились следом за указывающим дорогу мальчишкой.
Дебову еще раз на всякий случай оглянулась по сторонам, осмотрев скудный сегодняшний контингент, вздохнула и направилась к выходу. Впервые за два года день выдался «нерабочий».
Комната была малопритязательна: три матраца на полу, пара стульев, колченогий стол и умывальник, прибитый над ведром. Но нам, вот уже двое суток ночевавшим в злывойский мороз прямо на улице, и эта клетушка показалась верхом совершенства. Тут же скинув осточертевшую рубашку с брюками, я завернулась в покрывало и залезла с ногами на матрац.
– Жизнь прекрасна! – промурлыкала я, укутавшись по самый нос и прислонившись спиной к стенке. Тая, возмущенно отфыркивавшаяся от ледяной воды в умывальнике, едва ли была со мной солидарна, но, к ее ведьминской чести, спорить не стала, только вкрадчиво посоветовав:
– А ты иди умойся сначала!
Пришлось вставать босыми ногами на холодный пол и шлепать к железной конструкции.
А как она, собственно, работает? Облезлый, полуржавый цилиндр с какой-то кворрью внизу… Раньше вот эту вот внизу надо было приподнимать – и лилась вода, но в этот раз фокус почему-то не прокатил.
– Тай, как оно работает? – нахмурилась я.
– Как всегда, – отозвалась она, быстро переплетая косу.
– Ни кворра! – решительно покачала головой я, на всякий случай предприняв еще одну попытку приподнять язычок.
– А ты сильнее! – фыркнула подруга.
Сильнее? Сильнее… Сильнее?! По-моему, это лучше называть «способ отбойного молотка»! На руки хлынула обжигающе холодная вода…