Тонкостей технологии, особенностей — не знали, потому следовали взрывы. После обработки хлопка кислотой должно следовать обезвоживание спиртом. Недосушили — взрыва не будет. Именно переувлажнение взрывчатки в снарядах привело к тому, что снаряды русской эскадры при попадании в японские корабли не взрывались. А японские, начинённые шимозой, срабатывали.
А при пересушивании пироксилина он мог взорваться самопроизвольно при сотрясениях. Именно это приводило к самоподрывам техников динамитных мастерских. Хотя правильнее было называть их мастерскими по производству взрывчатых веществ, бомб.
— Папенька, вы не ошибаетесь? — засомневался Матвей.
Отца называл на «вы», как было принято в семьях образованных или у староверов, в знак уважения.
— Пиши докладную и с утра к начальнику отделения. Надо ордер на обыск и арест.
— Вдруг ошибка?
— Пожурят. А если меры не предпримешь, и террористы будут продолжать убивать? Надолго останешься прапорщиком.
Прапорщик по современной градации равен армейскому лейтенанту. Для нижних чинов, дослужившихся до фельдфебелей и подающих надежды, есть первое офицерское звание — подпрапорщик, равное младшему лейтенанту. Так и его присваивали после краткосрочных курсов.
Конечно, даже соверши Матвей подвиг, никто ему следующее звание не присвоит, не выходил срок для штабс-капитана. Но каждый кадровый офицер мечтает о карьере.
Послушал Матвей отца, он плохого не посоветует. Да и на службе жандармской собаку съел.
Написал рапорт, перечитал, начал вносить правки. Пришлось переписывать снова. Зато аргументированно. Утром к начальству. Господин полковник прочёл, пыхнул папиросой, перечитал рапорт ещё раз.
— Да, очень похоже, что в квартире динамитная мастерская. Назначаю вас старшим группы. В подчинение поступают три нижних чина и пролётка с ездовым. Приступить немедля!
— Есть!
Ехали на адрес с удобствами, на пролётке. Четверть часа и на Васильевском острове. Один жандарм у парадного остался. Квартира на втором этаже, преступники могут выпрыгнуть из окон, для того караульный. Только по неопытности Матвей ошибку допустил. У подъезда пролётка и жандарм. Вывернет из-под арки террорист, сразу сообразит о визите жандармов, развернётся и уйдёт, предупредит сообщников. Лучше было накинуть на жандарма плащ, да усадить в пролётку. Мало ли, человек поджидает даму сердца?
На стук в дверь долго не открывали. Матвей знал, что в квартире минимум двое.
— Открывайте добровольно, иначе выломаем дверь! — пригрозил он.
Щёлкнул замок, приоткрылась дверь, показалась женщина. Жандарм Скобелев тут же нажал плечом, распахнув дверь силой.
— Отдельный корпус жандармов имеет основания подозревать в преступном злоумышлении обитателей квартиры! — заявил Матвей.
В доказательство жандармский жетон женщине под нос сунул. Та растерялась.
— Дозвольте, барышня!
Скобелев отодвинул женщину плечом.
Квартира оказалась большой, в три комнаты, огромная кухня, просторный коридор. В одной из комнат устроен склад — бутылки, мешки, ящики. В другой комнате, поменьше, явно лаборатория или мастерская. Разные ёмкости с неприятным, резким химическим запахом, трубки, реторты. Третья комната жилая, на две кровати. На одной из них знакомая Матвею Беневицкая. В бинтах, но уже не такая бледная.
— Доброго здоровьичка, Мария Аркадьевна, — поприветствовал её Матвей. — Что же вы так внезапно больницу покинули, даже не долечившись?
— Больничная обстановка уж больно тягостна, а пищу просто есть невозможно.
— Ай-яй-яй! А теперь и к тюремной баланде придётся привыкать! — улыбнулся Матвей. — Для начала в тюремную больницу переехать придётся, а дальше — как суд решит.
— Суд? А за что, извольте спросить? — делано удивилась Беневская.
— Ужели не знаете? А химикаты у вас для чего, да ещё в больших объёмах? Завивки дамам делать? Или бомбы мастерить? Собирайтесь!
— Требую адвоката!
— Немедленно будет, но уже в тюрьме.
Один из жандармов помог собрать в сумку бинты, мазь для раненой. Оба жандарма после того, как Беневская с помощью сообщницы оделась, на руках вынесли её к пролётке. Вывели и вторую задержанную. Матвей устроился в пролётке тоже.
— Сначала в женскую тюремную больницу, — распорядился Матвей, — потом во внутреннюю тюрьму на Фурштатской.
Извозчик штатный, прекрасно знал расположение тюрем, больниц для заключённых, следственных изоляторов. Матвей сначала сдал раненую в больницу, под расписку, потом вторую — Конопляникову, в тюрьму Отдельного корпуса жандармов.