Когда на столе не осталось больше еды и вина, комендант, наконец, позволил своим гостям удалиться на отдых. Он заранее распорядился освободить для молодых людей две небольшие, но чистые и уютные комнаты. Пока господа ужинали, слуги приготовили все необходимое для отдыха усталых путешественников. Поэтому после трапезы Трису и Ремину оставалось только подняться на второй этаж и лечь в грубоватые на первый взгляд, но тем не менее удобные и мягкие кровати.
* * *
Трис долго лежал без сна. Разговор о ребенке, который завтра будет умерщвлен перед толпой народа из-за глупого человеческого суеверия, задел в его душе какие-то дремавшие до сих пор чувства. Трис пытался спорить сам с собой, доказывая, что ежеминутно на планете происходят сотни преступлений, погибают невинные люди. Спасти всех не только невозможно, но даже неразумно. Нельзя вмешиваться в естественную жизнь человеческого общества и изменять ее в соответствии с собственными представлениями о порядке и справедливости. Но тем не менее горький осадок в душе Триса не исчезал. Кроме того, у него же было некое смутное предчувствие, что его дальнейшая судьба каким-то образом может быть связана с этой рыжей девочкой...
Наконец, Трис решил, что непременно нужно увидеть причину своих переживаний. Для этого ему не надо было тайно пробираться в храм под покровом ночи. Трис уже давно научился покидать свое материальное тело и странствовать в виде бестелесного сознания. Он открыл новые, доселе неведомые способы контролируемого разделения тела и души. Многие тысячелетия люди добивались этого после многолетних тренировок под руководством просвещенных наставников, хотя обычный, неконтролируемый выход каждый человек совершает легко и естественно в состоянии сна.
Процесс сознательного выхода из собственного тела невероятно труден и сопряжен с большим риском. Необходимо аккуратно отцепить десять тысяч крючков, соединяющих дух и материю, а затем постоянно следить, чтобы при перемещении в астрале не порвалась тончайшая серебряная нить, тянущаяся от странствующей души к неподвижному телу. Подобное действо требовало тщательного соблюдения сложнейших ритуалов, которые были доступны лишь немногим.
Трис действовал по-другому. Он не отделял сознание от тела, но умел как-бы отправлять в странствия свои чувства: зрение, слух, магическое видение. Это позволяло получать требуемую информацию, не рискуя потерять связь с материальным миром. Трис просто концентрировал свое внимание и переносил его все дальше, дальше, за границу доступного обычному взгляду.
Трис неподвижно лежал на кровати, закрыв глаза. Со стороны могло показаться, что он просто спит. И это было бы почти правильно. Почти, потому что Трис был сам творцом своего сна. И его врожденные способности помогали ему осознанно путешествовать по миру спящих людей.
Вот и сейчас Трис как-будто бы летел невысоко над землей по спящему городу. Его зрению было доступно многое, чего нельзя познать обычными материальными органами чувств. Он видел сущность вещей, он видел души, которые на время сна покинули свои земные оболочки и двигались в астрале, восстанавливая потраченную за день жизненную энергию.
Это было невероятно увлекательное и любопытное зрелище. Трис даже замедлил движение, наблюдая за душами. Вот души двух молодых людей, юноши и девушки, вместе парят над крышей дома, переливаясь красными и голубыми тонами. Внизу, под ними, сине-золотая душа молодой матери что-то нежно нашептывает пока еще слабому серебристому огоньку своего младенца.
Вот черно-желтая аура старого купца. Даже во сне он находится подле своих сокровищ, спрятанных в надежном каменном подвале под домом. А душа его молодой жены тем временем улетела далеко из города, в поселок, где остался возлюбленный ее юности... На всякий случай Трис запомнил место, где жадный старик спрятал золотые монеты. Судя по белесым пятнам, которые словно язвы покрывали его ауру, жить купцу оставалось совсем немного, и такого количества денег ему было уже не нужно...
А эта тонкая серебряная нить, наверное, соединяет спящее тело с душой мечтателя. Нить тянулась так далеко, что терялась в Измерениях. Может быть, подумал Трис, этот человек путешествует сейчас по моей родной Земле, а потом, проснувшись, будет удивлять друзей и соседей невероятными рассказами о своих снах, не подозревая, что виденные им картины вполне реальны... Трис осторожно, чтобы не задеть, обошел жизненную нить мечтателя и направился к темной громаде храма.
Сразу было видно, что храм пуст. То есть он не являлся жилищем Бога, окутанным особой торжественной аурой. Это было просто строение для свершения ежедневных обрядов, давно уже утративших истинный возвышенный смысл и превратившихся в холодный и пустой ритуал. И только невысокая, примерно в три человеческих роста, жертвенная пирамида, стоящая в центре площади перед храмом, блестела алыми сполохами страданий многочисленных жертв кровавых церемоний. В целом храмовый комплекс показался Трису похожим на строения доколумбовой Америки, с некоторыми чертами древнеегипетской культуры.
Обойдя пирамиду, Трис прошел между двумя сфинксами, охраняющими главный вход во внутренние помещения. Тут было просторно, величественно и очень неуютно. Массивные колонны поддерживали тяжелую крышу с круглым отверстием посередине. Через него в полдень лучи солнца падали на алтарь, куда приносились дары: цветы, фрукты, а также жертвенные животные и люди, предварительно умерщвленные на вершине пирамиды.
За алтарем находилась дверь, ведущая в личные помещения жрецов. Она была заперта изнутри на засов, однако для магического видения Триса это не имело значения. На какое-то время Трис задержался, чтобы познакомиться с Главным жрецом. Им оказался высохший щуплый старичок, фанатично верящий в незыблемость устоев своей древней веры. Трис терпеть не мог упрямых фанатиков, не желающих признавать мир за границами своих узких и убогих представлений. Просто из любопытства Трис проник в мысли жреца. Это было совсем нетрудно, так как древние оккультные знания атлантов были почти полностью утрачены, и силы, которыми владел Главный жрец, не могли противостоять новым магическим технологиям Триса. Узнав все, что было нужно, Трис двинулся сквозь пол вниз, в подвал, где в тесной железной клетке томилась несчастная рыжая девочка в ожидании завтрашнего жертвоприношения.