Призрачная музыка звучала всё громче и громче, пока не переросла в устрашающий рёв. Даже стены содрогнулись, а пляшущие фигуры всколыхнулись, словно мерцающие тени от пламени свечи, и, всё ещё моля и маня, исчезли среди колонн храма.
Когда стены храма зашатались, Арадамас остановился; затем вновь пошёл вперёд медленными шагами, ища какой-нибудь луч света, но всегда находя лишь ещё более чёрную тьму. Внезапно перед ним вырос ещё один дверной проем, по сторонам которого стояли два обелиска[86] из резного мрамора — чёрный и белый. Из проёма шёл неяркий свет, приглушённый тончайшим занавесом из голубого шёлка.
Когда Арадамас медленно поднялся по лестничному пролёту, ведущему к проёму, на полу у его ног материализовался туманный вихрь, светящийся мертвенным светом. В этом тусклом свечении он вился кольцами, словно некий маслянистый газ, наполняя все покои отвратительными миазмами. Затем из этого облака выросла гигантская фигура получеловека-полуящера. В его налитых кровью глазах горел адский огонь, а огромные когтистые лапы тянулись к тонкой фигуре, стоявшей перед ним, чтобы схватить и раздавить её. Арадамас на единственный миг дрогнул, когда ужасное видение бросилось на него, в светящемся тумане увеличившись в размерах вдвое. Затем неофит в белых одеждах вновь медленно двинулся вперёд, со всё ещё сложенными на груди руками. Он поднял своё бледное лицо, освещённое божественным светом, и смело взглянул прямо в глаза страшному призраку. На мгновение грозная фигура, преградившая ему путь, нависла над ним подобно яростному демону. Внезапно Арадамас выхватил крест, который нёс с собою, и поднял его перед чудовищем. И тут же Crux Ansata[87] заблестел чудесным золотым светом, который, озаряя склизкого, чешуйчатого монстра, словно распылял каждую его частицу на искорки золотого света. Когда последний из демонов-стражей исчез под лучами креста, коридоры древнего храма пронзила вспышка молнии. Она ударила в покрывало, висевшее между обелисками, разорвала его сверху донизу и открыла взору сводчатые покои с круглым куполом, слабо освещённые невидимыми лампадами.
Держа в руке свой крест, теперь уже пылающий, Арадамас вошёл в комнату и невольно направил взгляд вверх, к высокому куполу. Там, высоко в воздухе у себя над головой, он увидел огромный закрытый глаз, окружённый клубами облаков и лучами всех цветов радуги. Долго созерцал Арадамас чудесное зрелище, ибо знал: то было Око Гора, Всевидящее Око богов.
Стоя там, он молился, чтобы ему открылась воля богов и чтобы его признали достойным открыть это закрытое Око в храме живого Бога.
Так стоял он, глядя вверх, и наконец огромное веко вздрогнуло. Глаз медленно приоткрылся, наполняя покои ослепительным светом, который словно сжигал огнём сами каменные стены. Арадамас дрогнул. Ему казалось, что каждый атом его существа сгорает дотла в лучезарности этого сияния. Невольно закрыв глаза, он теперь боялся открыть их, ибо в ужасающем блеске великолепия ему мнилось, что, сделав это, он непременно ослепнет. Но мало-помалу его охватило странное ощущение мира и покоя, и наконец он осмелился открыть глаза — и обнаружил, что ослепительный свет исчез и все покои залиты мягким, чудесным сиянием, исходящим от могущественного Ока в потолке. Белые одежды, в которые он прежде был облачён, также уступили место мантии из живого огня, в котором словно сверкали тысячи крошечных отражений божественного Ока, глядящего с высоты. Когда глаза его привыкли к сиянию, он увидел, что больше не один. Его окружали двенадцать фигур в белых одеждах, которые, склоняясь перед ним, поднимали вверх странные эмблемы, сделанные из живого золота.
Арадамас заметил, что все фигуры указывают куда-то. Взглянув в ту сторону, он увидел лестницу из живого света, которая уводила высоко вверх, под самый купол, минуя Око, взирающее с потолка.
Единым голосом двенадцать существ произнесли: «Вот путь, ведущий к освобождению».
Не колеблясь ни секунды, Арадамас ступил на лестницу и легко, словно едва касаясь ступеней, начал подниматься вверх, к заре великого Неведомого. Наконец он достиг двери, которая открылась, когда он приблизился к ней. Щеки его овеяло дыхание утреннего воздуха, и золотой солнечный луч заиграл в волнах его чёрных волос. Он стоял на вершине величественной пирамиды, перед горящим алтарём. Вдали, за горизонтом, песчаные холмы египетской пустыни озарялись первыми лучами утреннего солнца, которое, подобно золотому огненному шару, вновь поднималось из вечного царства Востока. И когда Арадамас стоял там, Глас, исходивший, казалось, с самих небес, пропел странную песню и рука, как бы протянувшаяся из самого дневного светила, возложила на чело нового посвящённого змею из золота.
86
87
В египетских мистериях кандидат проходил через все виды действительных и вымышленных опасностей, держа над головой