Очень важно и ценно то, что говорится в этой главе об эксперименте в искусстве. Со свойственной ему четкостью, ясностью и законченностью мысли автор книги вносит свой существенный вклад в освещение этого очень острого и сложного вопроса. С одной стороны, Покровский целиком и полностью за эксперимент, считает его совершенно необходимым для развития театра, движения его вперед вместе с движением и развитием внутреннего мира зрителя, для того чтобы не отставать от жизни. Он называет эксперимент творческой инъекцией, оживляющей всю работу театрального коллектива.
Но, с другой стороны, написанное в книге помогает понять, почему, встречаясь с экспериментальными поисками ряда театров, вместо радости те, кто приходит в зрительные залы, порою испытывают явное неудовлетворение. Это происходит тогда, когда в своих лабораторных поисках театр перестает думать о зрителях, увлекается своими «новациями» без учета того, что ни при каких обстоятельствах двуединство «театр — зритель» не должно быть нарушено. Без мысли о том, что создаваемое театром в конечном счете принесет зрителю, любые экспериментальные поиски или мертвы, или ведутся «на авось», без необходимого в творчестве компаса.
Эта глава и одна из наиболее сложных, что вполне понятно. Ведь в ней идет речь об обобщениях, которые только еще складываются. Об эстетике, которая во многом как раз и создается в опытах, экспериментах, о которых идет речь. Эта глава принадлежит к тем, которые особенно полно и интимно вводят в творческую лабораторию мастера, дают большие и творческие, и жизненные уроки.
Только очертив круг своих основных учителей, Покровский переходит к началу собственной жизненной биографии. Но при этом он ни в чем не изменяет намеченной теме книги. Разговор об учебе продолжается, только теперь это прежде всего учеба у жизни, имевшая большое значение для становления личности Покровского, вехи которой и воспитание в семье, и работа на заводе.
Почему яркая, блестяще написанная глава «ГИТИС» о годах учебы Покровского оказалась не одной из первых, как этого, казалось бы, следовало ожидать, а нашла свое место во второй половине книги? Что делать? Для автора, с ранних лет ощутившего свое призвание именно к оперной режиссуре, как теперь сказали бы, «запрограммированного» на оперного режиссера, в те годы, как сам он не раз отмечает, его официальное учение дало ему меньше, чем «судьбой дарованные встречи», с рассказа о которых начинается книга. В последующие годы сам Покровский (как и Л. В. Баратов) много сделал для того, чтобы положение изменилось. Но это произошло уже позже.
Глава «Провинция», думается, вызовет у многих читателей благодарное чувство. Радуют и сердечная память автора по отношению к своим коллегам, независимо от степени их известности и преуспевания, и те подлинно творческие и человеческие критерии, которыми Покровский руководствуется в своих оценках. И, наконец, то, что все, о чем говорится в этой главе, высказано в полный голос человеком в высшей степени авторитетным, в праве которого быть арбитром в разбираемых им вопросах никто не усомнится.
Последние главы книги посвящены работе автора в национальных театрах в нашей стране и за рубежом. В них анализируется прежде всего такая сложнейшая и очень важная проблема, как национальная форма в художественном творчестве.
Кроме основных, развернутых глав книги читатель встретит в ней несколько небольших новелл, так сказать, эссе. Некоторые из них — «Картина», «Старая пластинка» уже упоминались. Каждое из этих эссе — своеобразная притча, глубоко раскрывающая на каком-то локальном примере большое и сложное явление.
Но как бы ни были интересны, актуальны и т. п. рассматриваемые в книге вопросы, определяющим для ее оценки является, конечно, тот уровень, на котором они решаются. И здесь есть все основания полагать, что новую книгу Б. А. Покровского ждет интересная судьба и большое и долговременное читательское признание. Потому что она обладает целым рядом достоинств, не всегда легкоуловимых и доступных «невооруженному глазу», но весьма существенных и во многом не так-то часто встречающихся.
Первым из них может быть названо умение автора просто, понятно, доступно и даже увлекательно говорить о проблемах самых сложных, которые только существуют в рассматриваемой области, даже не решенных еще до конца, несмотря на уделяемое им большое внимание именно из-за очень большой трудности их выяснения.
Читатель, не занимающийся специально вопросами искусства, может вообще не задуматься над тем, насколько сложны, например, проблемы национальной формы или традиций и новаторства в художественном творчестве, к которым обращается Покровский, так четко и в неизменной связи с конкретными практическими случаями, понятными всем, автор о них пишет.
Или, например, проблема специфики сценической правды, которой Покровский отводит в книге значительное место. Это одна из самых важных, практически трудных для анализа и далеко еще не решенных до конца проблем всего художественного творчества.
То, что пишет Покровский об особом характере правды театра, принадлежит к наиболее серьезным и глубоким из существующих размышление на эту тему. Мимо них, без сомнения, не пройдут ни теоретики, ни практики не только музыкального театра, но и искусства в целом. А пример с обувью белорусских партизанок в опере «Алеся», наверняка войдет в число самых интересных иллюстраций сложности этой проблемы, вызовет к себе неоднократное обращение тех, кто встречается в своей работе с этой проблемой. И в то же время как просто, ясно, доступно буквально любому человеку обо всем этом рассказано.
Или возьмем рассказ о различии метода работы режиссеров и актеров в немецких и русских театрах. Насколько он нагляден, а ведь речь в нем идет о вещах сложнейших.
Другая очень ценная особенность новой книги Б. А. Покровского — эта то, что, несмотря на свой не очень большой объем, книга чрезвычайно содержательна и не только в информационном отношении. Она дает очень большой материал для собственных раздумий и выводов читателя по многим вопросам.
Это качество книги тесно связано с присущим Покровскому-автору как в Покровскому-режиссеру умением подходить ко всему как бы впервые. Видеть все своими глазами, «пропускать через себя», проверять собственным опытом и делать свои выводы, какие бы авторитеты теми же вопросами прежде ни занимались и какие бы взгляды они ни высказывали.
Если же по какому-то вопросу у Покровского не возникло чего-то нового, о чем необходимо поразмышлять, чем хочется поделиться, то он попросту об этом вопросе и не заводит речь. В книге совершенно нет словесной шелухи, разглагольствований «по поводу» (вспомним нелюбовь Покровского-режиссера к обсуждению всяких «гросс проблем» театра).
Б. А. Покровский именно делится, очень искренне и доверительно, своими раздумьями с читателями, и это доверие современный читатель, конечно, оценит.
Нельзя не отметить, что все размышления Покровского неразрывно связаны с практикой, стоящими перед ним лично практическими проблемами. Отвлеченные, абстрактные рассуждения его не интересуют. И это также способствует конкретности, содержательной «плотности» материала книги.
Так, в частности, в книге очень большое место занимают размышления о взаимоотношениях театра со зрителем — можно сказать, проблема № 1 для любого вида театрального искусства. В редкой публикации, связанной с театром и носящей в какой-либо степени мемуарный характер, эти вопросы так или иначе не затрагиваются. Но без преувеличения, только в считанных работах эти взаимоотношения рассматриваются так многосторонне, с таким показом их многообразия, сложности, динамичности, как это делает Б. А. Покровский.
Ни один серьезный исследователь театральной проблематики не пройдет мимо его анализа различия театрального восприятия в театральных помещениях различного типа, при разных принципах деятельности театрального коллектива и т. п. Не упускается ни одна существенная деталь, способствующая тому, чтобы проблема бралась во всем ее объеме, с полнотой поистине замечательной.
Такой богатейший материал для своих выводов может иметь только практик, многие годы непосредственно и остро сталкивавшийся с разбираемыми проблемами. Но сделать такие глубокие и содержательные выводы может только такой практик, который привык неизменно осмысливать свою практическую деятельность, соотносить ее с самыми глубинными закономерностями той сферы, в которой его деятельность развертывается. Таким вот интереснейшим сплавом практического и теоретического и представляется новая книга Покровского.