«Наверное, преподавание в школе надо сделать своей профессией, мне очень понравилось!» - думала Натка, направляясь к следующему кабинету физики, где ее ждали уже не дети, а взрослые молодые люди девятого класса. «Справлюсь с поставленной задачей?» - волновалась Натка. Но и этот урок прошел безупречно. Новой темы Натка не давала, а вместе с девятиклассниками проходили закрепление ранее пройденного материала, с решением задач по физике. И опять, под конец урока, дверь в коридор была приоткрыта. Видимо, с той стороны оценивали, как проводится урок, и как ведут себя ученики.
По окончании учебного дня Натку пригласили в учительскую. Она немного волновалась, но особых огрехов за собой не наблюдала, поэтому ждала, что ничего плохого в принципе сказать ей не могут
В учительской Натку встретили завуч и преподаватели начальной школы и физики. На лице Екатерины Алексеевны угадывалась довольная улыбка.
- Разрешите войти? – спросила Натка.
- Конечно, входи! Я хочу тебя поздравить, - сказала завуч. – Ты на все сто процентов справилась с поставленной задачей. Причем это было сделано блестяще. Ты даже стала любимицей у второклашек. Они упрашивали хором своего классного руководителя, чтобы ты приходила к ним на внеклассные уроки. Если сами дети просят, мы поднимаем руки. Честно говоря, я не ожидала от тебя, Наталья, такого результата. Я координально поменяла свое мнение о тебе, и прошу прощения, если была не права.
- Ну, что Вы, - покраснела Натка, - я признаю свою невольную вину, и нисколько не сержусь.
- Все оставляем в прошлом. Я подумаю, как можно будет выполнить просьбу деток. Ты сама согласна ходить к ним на уроки?
- Конечно! – радостно произнесла Натка.
- Ну, вот и договорились. Кстати, девятиклассники тоже очень хорошего мнения о проведенном уроке. Да и я сама прекрасно видела, как ты отлично справилась с поставленной задачей. Мне кажется, твои уроки были самыми лучшими. Поздравляю! Мы напишем благодарственное письмо твоим родителям.
- Спасибо! – ответила Натка.
Она была ну очень довольна собой. С улыбкой, Натка выпорхнула из кабинета. Она чуть не подпрыгнула от восторга, что ее работу оценили так высоко. И, наконец, «сняли с карандаша». А это было немаловажным.
С этих пор раз в неделю Натка проводила у второклашек внеклассные уроки на разные темы. И все получали удовольствие, а Натка еще и набиралась опыта, который поможет в ее дальнейшей жизни.
ЗИМА.
Вторая четверть подходила к концу. У Натки все получалось в учебе. Оценки обещали быть хорошими. Поэтому Натка со спокойной совестью планировала каникулы. И они должны были пройти рядом с любимым человеком. Родители Натки уже привыкли к ее такой жизни. Наверное, морально уже готовились, что после окончания школы Натки уже не будет рядом.
Одному богу известно, что это стоило ее матери. Но дети вырастают и вылетают из гнезда. У каждого родителя наступает миг, когда становится ясно, что дети готовы выбрать свой собственный путь в этой жизни. Поэтому каждый раз с замиранием сердца мать провожала из дверей квартиры свою дочь. И долго слушала, как по подъезду эхом отдаются отзвуки ее шагов от быстрого спуска вниз, по ступеням, когда дочь покидала отчий дом, чтобы заново начать свой путь к дому другому, туда, где оставалось ее сердце, где жила ее душа. Мать молилась за то, чтобы дочь была счастлива, чтобы не обожглась в этом мире, чтобы любовь ее была взаимной и созидающей. Она видела, как Натка старалась быть лучшей в учебе, потому что у нее был стимул – быть рядом с любимым человеком как можно чаше и дольше. Матери оставалось только принять ситуацию таковой, как она есть. И поэтому было немало пролито безмолвных слез в подушку, а к богу обращены слова защиты для ее повзрослевшей кровинушки.
Вот и теперь мама вынуждена была смириться с тем, что дочь на все зимние каникулы собиралась уехать в Алма-Ату.
Приготовив подарки к Новому году, собрав вещи на полмесяца, Натка поцеловала маму на прощание. И шагнула за дверь, счастливая, окрыленная надеждой. Ее ждало счастье.
В этот раз добираться автобусом было очень трудно: перевал Кордай занесло снегом. Автобус шел очень медленно, еле-еле поднимаясь в гору. Да и спуск был еще сложнее. Кругом лежали глубокие сугробы. На трассе работали снегоуборочные машины, которые расчищали транспорту дорогу. По времени автобус задерживался минимум на сорок минут.
Натка очень нервничала. Дремать не получалось. Да и сосед по креслу ей попался очень нудный: все требовал к себе внимания, переводя разговор в категорию личного. Натке не хотелось ни общаться, ни говорить. Сегодня ее раздражало все: и метель, и скользкая дорога, и жужжащий над ухом голос незнакомца. Ей хотелось как можно скорее очутиться в объятиях такого родного человека.
Поэтому, когда задержавшись в пути почти на час, автобус вырулил к посадочной площадке, Натка одна из первых выскочила из автобуса. И очень обрадовалась, увидев родные голубые глаза. Она повисла на Павле, и слезы облегчения замерзали на ее ресницах.
- Ну, что ты, что ты! Я же дождался тебя! Спрашивать о поездке не буду! Главное, что ты здесь!
- Да, я стремилась быстрее увидеть тебя, но автобус еле прорвался сквозь заносы перевала. Я страху натерпелась, потому что было пару очень неприятных моментов. Но, слава богу, все позади! Пойдем быстрее, я хочу в тепло дома.
Они обнялись и пошли по направлению к стоянке такси. Автомобиль лихо их домчал до дома, потому что на дорогах транспорта почти не наблюдалось. Гололед и мороз сделали свое дело – заставили людей отогреваться по домам.
Натка повисла на руке Павла, когда они преодолевали по ступеням этаж за этажом. Одежда зимняя была тяжелой, поэтому Натке приятно было опираться на крепкое мужское плечо. «Вот бы всю жизнь иметь такую надежную опору», - мечтала она.
Радость встречи была теплой. За сытным столом разговоры велись душевно и легко. А еще чувствовалось ощущение предстоящего праздника: на столе в вазе лежали мандарины, а елка освещалась множеством горящих разноцветных лампочек, которые отражались в стеклянных шарах, щедро увешанных на новогоднем дереве.
Только в Новый год мы чувствуем себя детьми независимо от того, сколько же нам на самом деле лет. Потому что это самый детский по ощущениям праздник, когда ждешь чуда, и знаешь, что оно вот-вот свершится.
Поздно вечером, убрав со стола и помыв посуду, Натка с Павлом ушли в свой уютный угол, где были только они друг для друга.
- Ты у меня отличница? – спросил Натку Павел.
- Извини, не совсем! У меня по алгебре четверка. Не дотянула. Но я понимаю, что объективно это моя оценка, так как на «пять» алгебру знать я не буду никогда. Не мое это.
-Ладно, иди уже ко мне, Недотянувшая моя! Но все равно, самая любимая Девочка на свете.
И Павел прижался губами к ее губам. Для нее весь мир перестал существовать. Она поняла, что вернулась к нему, что она вместе с ним, и это самое ценное, что есть в ее такой короткой жизни. Дрожащим телом Натка прижалась к нему. Тепло плавно стало перетекать в нее, отогревая каждую клеточку тела и сознания. Слезы сами просились наружу из-за того, что она не понимала, как можно быть НАСТОЛЬКО СЧАСТЛИВОЙ.
Павел снял с нее теплую кофту. Руки потянулись к поясу юбки, которая через мгновение упала к ногам Натки. Он подхватил ее на руки и посадил на диван. Натка уперлась спиной об спинку. А любимый встал на колени и ладонями стал ласкать ее ноги, одетые в капроновые колготки, которые были проводником осязательных ощущений. Натка закрыла глаза, откинувшись головой на подушку дивана. А ладони все исследовали каждый сантиметр ее ног, то опускаясь к лодыжкам, то поднимаясь к бедрам. Волны тепла и наслаждения разливались по всему телу, унося сознание в высшие мироздания. Она только чувствовала и получала непередаваемое словами удовольствие. Павел встал и потянул Натку с дивана на себя. Она всем своим телом почувствовала желание своего любимого мужчины. Натка запустила свои руки под толстовку и начала гладить его спину. Потом наскоро стянула с него толстовку, а ее верхняя деталь женского туалета соскользнула с рук на диван, благодаря рукам любимого человека. Потом эти же руки нежно скатали с ее ног колготки, а она уцепилась пальцами за упругую резинку спортивных штанов. Через секунду больше не осталось преград для двух, жаждущих ласки и чувственности. Они изучали руками друг друга, не оставляя ни одного сантиметра кожи, пытаясь в эти прикосновения вложить весь трепет, всю нежность и ненасытность обладания друг другом. Они опустились на мягкую постель, которая поглотила их в безумстве проявления чувств. И не было больше ни условностей, ни запретов. Единственное табу только лежало печатью в их сознании. Но это уже воспринималось как само собой разумеющееся.