Это было движение мысли, но совсем в другую сторону, чем шел я. Окончательно я понял это позднее, осенью следующего, восемнадцатого года, а пока, продолжая свои начатые еще в гимназии мысли и поиски, я никак не хотел уступать в этом вечернем нашем разговоре у городенской лежанки, а по существу своему — в эпохальном и далеко еще не оконченном споре.
Оглядываясь теперь назад, я вижу, что спор этот я вел по довольно-таки широкому — конечно, для своего времени и для своего тогдашнего уровня — фронту, от литературы до астрономии и философии, и только математика оставалась за пределами этого фронта — к ней у меня не было влечения, а может быть, и способностей.
Но, пожалуй, вершиной этих поисков была купленная у букиниста известнейшая по тому времени книга немецкого философа с пятиэтажным именем Фридрих-Карл-Христиан-Людвиг Бюхнер «Сила и материя», книга, которая еще в тургеневские времена стоила ее автору у себя на родине кафедры в Тюбингенском университете. У нас она вышла только после революции 1905 года с многозначительнейшим и потому привлекшим меня предисловием, на которое, кстати сказать, обратил мое внимание тот знакомый книготорговец на калужском книжном развале, о котором я, кажется, уже упоминал:
«Ведущаяся в настоящее время борьба народа со старым режимом, борьба, которая не скоро еще окончится, хотя в окончательном ее исходе никто сомневаться не может, уже успела принести богатые плоды, и прежде всего в отношении постепенного завоевания свободы человеческой мысли. До сих пор эта книга, известная большинству читателей только понаслышке и то, главным образом, из тургеневских «Отцов и детей», не пропускалась в Россию… Теперь это замечательное произведение, затрагивающее самые основные вопросы философии действительности, стало, наконец, достоянием и нашей литературы.
И это едва ли не лучший подарок всем, кто желает расширить свой духовный горизонт, кто привык задумываться над вечными вопросами бытия, кто ищет руководящих естественнонаучных оснований для выработки миросозерцания».
Ну, как можно было не купить книгу с предисловием, в котором значились такие «основные вопросы философии действительности», как бессмертие силы, бессмертие материи, бесконечность материи, человек, мозг и душа, мысль, сознание, жизненная сила, личное бессмертие, свободная воля, нравственность и т. д.?
Среди этого длинного ряда «коренных проблем бытия» значилась и эта, самая, на мой взгляд, узловая — «Идея бога».
И там, после обстоятельнейшего, научно оснащенного и логически обоснованного разбора, автор дает свое решение этой проблемы, за которое я с радостью, конечно, ухватился.
«…Мы опять становимся на почву монистической или материалистической философии», и «вместе с этим отпадает вера в творческий созидающий принцип мира, и высшим из известных нам духовных принципов становится тогда человеческий разум» и то, что «не бог создает вселенную, а наоборот, верующий создает бога, и все вытекающие отсюда вредные следствия и выводы». И наконец: «Свободное же мышление, не находящееся в зависимости ни от каких авторитетов, ведет к свободе, разуму, прогрессу: оно ведет к признанию прав человека и настоящей человечности, одним словом оно ведет к гуманизму».
Что еще нужно было в нашем споре с отцом в то буреломное время?
У нас в одной деревне умерла женщина. В прошлом году она похоронила мужа, молодого мужика, вернувшегося с фронта. Я об этом писал раньше. Теперь умерла она сама. От нее остались двое детей — старшему 12 лет, а младшей — два года, и из родных одна только старуха, бабка.
— Зачем эта смерть? Скажи, — допытывался я у отца. — Кому она нужна? Как мог допустить ее бог, если он есть, как ты говоришь, и если он такой действительно уж всемогущий и всеблагий? Каким божественным целям она нужна или полезна? Что ты на это скажешь? Что это за божественный, установленный богом порядок мира?
Или — в другой раз:
— Во время последнего немецкого наступления на Западном фронте — об этом писали в газетах — в решающей атаке участвовало девяносто семь дивизий, то есть около миллиона человек. Что это — безумие человечества или безумие бога, дозволяющего и терпящего эти ужасы? Насмешка бога над человеком и всеми его добрыми чувствами или насмешка человека над богом со всеми его заповедями? Что бы это ни было, но это сплошной кошмар, от которого не спасает никакая вера в бога. Наоборот, эта вера только увеличивает трагизм положения… Что ты на это скажешь?