Отступником называется тот, кто заключил договор с высшими демиургическими силами, что не будет пить кровь людей и будет наоборот защищать людей от произвола чёрных сил.
— Так что надо, чтобы быть твоей ученицей?
— Признать меня как твоего Мастера. Наставника, да.
— Э… сдавать тебе экзамены, ходить на сессии, типа того? — мне стало смешно. — А чему ты собрался меня учить, что за секретные техники?
— Я смогу научить тебя магии. Показать тебе Огонь.
— Магии! — ахнула я. — Ты шутишь! Как ты меня научишь магии? Я человек, ни разу не держащий в руках волшебную палочку!
— Маг — не тот, кто держит волшебную палочку. Маг — тот, кто умеет управлять энергиями вокруг с помощью внутренней энергии, магического тока. Тот, кто умеет изменять и преобразовывать реальность. Тот, кто умеет делать так, чтобы обстоятельства работали на него. Помнишь наши январские приключения? Ты видела демонстрацию всякой магии. Вот чему я бы смог тебя научить.
Мы подходили к автобусной остановке. Роджер пояснил:
— Обрати внимание, кучка ожидающих автобус стоит метров на десять от остановки. Это я их туда «отодвинул». Чтобы мы смогли поговорить так, чтобы никто не услышал. Я тебя тоже могу научить так «поставить» людей в нужное тебе место, чтоб не мешали и не лупали.
Я непонимающе смотрела на «наставничка». Он с ума сошёл! Так настойчиво хочет учить меня магии. А может, держит меня за дуру? Проверяет реакцию? Типа, что я сейчас такая наивная загорюсь — «Вау! Магия, дадададада!». Но меня-то на мякине не проведёшь! Роджер должен это прекрасно понимать. Я отчеканила подчёркнуто чопорно:
— Маги, как ты сам говоришь, обладают внутренней энергией. У меня такой энергии нет. Следовательно, управлять мне нечем. Я мало понимаю, о чём ты говоришь. Я бы лучше научилась тому, что знаю, что мне понятно. Например, более совершенным техникам единоборств, или развила бы те мышцы, которые у меня не развиты.
— Магия в тебе — та самая мышца, которая не развита!
— Нет у меня никакой магии, мы оба это знаем!
Подошёл мой автобус. Роджер грустно посмотрел на него, задумчиво на меня и сделал пас рукой. Пассажиры опомнились, побежали к автобусу.
— Приходи почаще. Подумай.
Я посмотрела на него, пытаясь разгадать — то, что он мне говорил — очередная шутка? Но не могла понять, что имел в виду пятисотлетний вампир. Мы слишком разные друг для друга. Я не понимаю его мир. Я видела часть этого мира, в рамках некоторых спецазаданий. Но я не понимаю его и не вижу себя в нём. Я человек. Какая магия?!
Когда оплатила проезд в автобусе и посмотрела в окно, чтобы помахать Роджеру, его не было. Осознала, что немножко обиделась на вампира за то, что он стёр память Антонио. Он мне друг более близкий и понятный, чем Роджер. Антонио человек, как я.
Роджер видел через деревья, как Клот ищет его взглядом из окна автобуса. И не находит. Потом автобус уехал.
«Урок начинается, когда что-то рушит твою зону комфорта. Ты делаешься недовольна тем, что что-то не соответствует твоим ожиданиям, выбивается из твоего опыта. Как бы я хотел, чтобы ты меня услышала, у себя в голове. Но ты должна сделать этот выбор сама. Я не могу на тебя влиять. Я не хочу, чтобы ты была второй Агнессой…».
Его кольнуло неприятной болью. Внутренней. Не физической — физическую боль он почти разучился чувствовать, адаптировался к ней из-за своего вампирического организма. Год назад он влюбил в себя Агнессу, девушку-Свет, чтобы отвратить её от власти демонов и переметнуть на сторону союзников. Она покорилась ему, пришла к его соратникам в бою, и они выиграли битву. А потом Агнессы не стало. Роджер отдавал себе отчёт, что отчасти это случилось из-за его грубого вампирского приворота. И теперь Роджер не хотел больше никем манипулировать, ни на кого давить и тем более применять вампирские привороты.
Он вспомнил, как Сорвиголове стало неприятно, когда он упомянул, что стёр память её другу.
«Она может и перестать приходить к нам. Не из-за того что испугалась. А из-за того, что могла увидеть во мне гадкие черты, ту тьму, что я не прячу. Но она сама тёмная, хоть светлее меня».
Роджер вышел из-за деревьев и услышал позади себя голос давнего товарища:
— Когда человек рождается — он ещё не знает о том, насколько он могущественен. Если ему не повезло попасть в хорошую семью — он получает дозу демотиваторов в виде установок, ограничивающих убеждений. То нельзя, это запрещено, сюда не ходи, туда пойдёшь — сорвёт крышу. Человек вырастает, зажатый в рамки ограниченности. Он превращается в медведя, которого держали в клетке и дали свободу. Он не видит этой свободы и продолжает ощущать себя в клетке. Он думает о себе — «Я не могу, у меня не получится, кто я такой». И когда ты говоришь этому человеку — «Эй, приятель, да ты можешь, просто сделай!» — он смотрит на тебя как на полоумного. И ещё больше перестаёт верить себя.