Малдуст, Гром и Прекхард, поднявшись, подошли к эльфу. Гром оглядел всех и, в своей привычной манере, но с заметной долей решимости, произнёс:
«Думаю, все согласятся, что с последним духом, как и предлагал Цедрус, лучше всего пусть говорит умнейший из нас — Малдуст.» — его голос звучал твёрдо, но без резкости, словно он выражал общее мнение, в котором не было сомнений, почти.
«Что⁈ С чего ты взял, что этот старик самый умный?» — возмутился Цедрус, его голос прозвучал резко и с обидой. Он вспылил, как будто его достоинство смешали с помоями, и продолжил, с раздражением: «Мне больше девятисот лет, я тут самый мудрый! Я должен отвечать перед духом.» — Его интонация была настойчивой, почти высокомерной, с оттенком гнева от того, что его авторитет поставили под сомнение.
Малдуст лишь с внутренней усмешкой отреагировал на слова эльфа о возрасте. Тысячелетнего майара забавляло, как ему казалось незнание эльфа о продолжительности его жизненного пути. — «Зачем ты говоришь так Цедрус? Быть может…» — начал он медленно и размеренно, его голос звучал спокойно и уравновешенно, собираясь предложить что-то разумное, но Цедрус, не дождавшись конца, прервал его:
«Возомнил себя мудрецом, старик?» — пронзительно воскликнул Цедрус, уставившись на Малдуста. В его голосе звучало пренебрежение и вызов, словно он не воспринимал его всерьез. Неизвестно, отозвались ли в сознании эльфа слова Алатара о том, что Малдуст является настоящим майар. Однако, независимо от внутренних размышлений, Цедрус продолжил свое обращение к Малдусту с яростью: — «Ты — молокосос по сравнению со мной, человек. Я живу в этом мире уже почти тысячу лет, а ты доживаешь свой век в дряхлом обличии. Я преисполнился знаниями об этом мире за десять твоих жизней. Уберись в сторону, глупый старик, чтобы не обречь нас всех на еще одну битву!»
Малдуст был настолько ошеломлён от слов Цедруса, что на мгновение потерял дар речи. Хотя волшебник и не осознавал себя майаром, он, безусловно, помнил, что прожил в Средиземье более одной тысячи лет. Дерзость эльфа удивила его, и он не знал, что сказать в ответ.
«Я, конечно, не в курсе, сколько живут эльфы и сколько лет насчитывает возраст Малдуста. Однако, наблюдая за вами в течение всего времени нашего путешествия, я склонен думать, что старик кажется умнее, чем ты, Цедрус,» — размышлял Гром, его голос звучал уверенно и решительно, хотя в нём чувствовалась лёгкая ирония.
«Я полностью согласен с Громом», — подтвердил Прекхард. — «Ты, Цедрус, в данный момент напоминаешь мне одну из моих жен в состоянии истерики, а не самое мудрое существо, пережившее тысячу лет».
Цедрус, не желая больше тратить время на споры, устремился к оставшемуся духу, который при его приближении не спешил принимать никакой иной облик. Гром закричал эльфу вдогонку, что не собирается участвовать в его безумии, и, если снова произойдет пробуждение очередного древа, он не окажет помощи. После этого пират отошел вдоль берега, стараясь держаться подальше. Прекхард разделял его мнение, а Малдуст, колеблясь, осознавал, что не хочет оставлять Цедруса, но также испытывал злость к нему. В итоге он решил остаться в стороне вместе с Громом и Прекхардом, наблюдая за дальнейшими событиями с безопасного расстояния, готовый в случае угрозы поддержать эльфа своими магическими силами.
Цедрус подошел вплотную к духу, который по-прежнему клубился дымком у ног энтицы. Эльф, охваченный нетерпением, воскликнул:
«Ну же! Я здесь перед тобой, произнеси свою загадку!»
В ответ раздался шепот, звучащий как унисон множества голосов:
«Пока не будет единства, никто не сможет пройти дальше.»
Слушая эти слова, троица, собравшаяся у берега пруда, с задорными усмешками наблюдала за Цедрусом издали. Эльф, бросив на них быстрый взгляд, вновь сосредоточился на энтице перед собой и решил сделать самый мудрый выбор в своей жизни. Он достал свой ручной арбалет, направил его в лицо стоящей перед ним энтице и произнес: «Если не я отвечу, тогда никто не даст ответа». Не колеблясь в своем намерении, Цедрус нажал на спусковой крючок, и небольшой болт вонзился в древесное лицо существа.
«Какой же идиот…» — произнес Гром с глубоким разочарованием, готовясь к худшему и потянулся к своему оружию. Он не собирался вмешиваться в безумие Цедруса, но осознавал, что, в конечном счете, ожившее древо не оставит в покое и остальных.
Цедрус бесстрашно смотрел в лицо древу и на болт, вонзившийся в его щеку. Древо оставалось безмолвным, а дух, который кружил рядом, исчез, не произнеся ни слова. — «Как и следовало ожидать. Глупые духи…» — произнес эльф с самодовольной ухмылкой, собираясь покинуть это место и продемонстрировать всем свою мудрость и превосходство.