Сейчас же, когда на Грома угрожающе надвигалось древесное чудище, пират оказался в замешательстве. Он осознавал, что ни его рапира, ни устрашающий скимитар не смогут прорубить крепкую дубовую кору энтицы несмотря на то, что ее вид больше напоминал дерево вишни. Однако прочность этой коры была ничуть не меньше, и любой удар по ней был бы так же бесполезен, как по настоящему дубу.
Однако бой был неизбежен, и Гром это прекрасно понимал. Грозная энтица подошла уже слишком близко, чтобы даже думать о побеге. Да и куда бежать? Прикинув все возможные варианты, пират решил действовать так же, как до этого ему пришлось сражаться с Агаром. Тогда его неистовые атаки не позволяли найти лазейки в защите врага, и Грому пришлось сосредоточиться на обороне. Так и теперь же лучшей тактикой было уклоняться от мощных размашистых ударов энтицы и, лишь когда она пыталась схватить его своими ветвистыми пальцами, Гром, не жалея свое оружие отбивался как мог.
Цедрус не решился вступать в ближний бой с пробудившейся энтицей. Воспользовавшись тем, что она выбрала целью Грома, эльф поспешил занять удалённую и безопасную позицию. Оттуда он начал обстреливать её из своего ручного арбалета. Маленькие стальные болты втыкались в кору, словно гвоздики. Возможно, энтица, увлечённая попытками схватить проворного пирата, даже не заметила, что три болта уже впились в её тело. Тем не менее, Цедрус был уверен в своей стратегии, хотя понимал, что его нолдорский меч, хоть и не предназначенный для рубки дерева, благодаря изумительному качеству стали и искусной эльфийской закалке, мог бы с лёгкостью справиться с такой задачей.
Прекхарду понадобилось немного больше времени, чтобы окончательно прийти в себя после сильного удара. Когда зрение вернулось в норму, он, не теряя решимости, бросился на энтицу с копьём наготове. Наконечник пробил её крепкую кору, и это мгновенно привлекло внимание древесного существа. Размашистый удар, который был направлен на Грома, внезапно перенаправился на Прекхарда. С его замедленной реакцией и недостатком ловкости, харадрим не успел увернуться и вновь получил мощный удар по голове.
Мощный удар руки энтицы обрушился на голову Прекхарда с боку выше височной области. Толстая древесная конечность, покрытая грубой корой, с сокрушительной мощью моментально сбила Прекхарда с ног. От такого удара он на мгновение потерял связь с реальностью, а затем тяжело грохнулся об землю, ударившись подбородком об твердый грунт.
Прекхард никогда в жизни не получал такого удара, который смог бы сбить его с ног, словно беспомощного ребенка. Этот новый, болезненный опыт моментально убавил его решимость. От гудящего в ушах шума и размытости перед глазами, южанин не мог как следует сориентироваться. Однако, заметив, что в одной из сторон, куда он смотрел, не было энтицы, он, не раздумывая, попытался отползти прочь. Едва держась на четвереньках, Прекхард поспешил укрыться, надеясь больше не привлекать внимание разъярённого древесного существа.
Малдуст долго не решался применять сокрушающие заклинания против энтицы. Он не хотел причинять вред этому существу, лихорадочно ища в своей памяти способ, как усмирить его без насилия. Однако, видя, как его товарищей швыряют по земле словно щенков, волшебник заставил себя подавить это сочувствие. Он начал метать в энтицу небольшие огненные сгустки — слишком слабые, чтобы поджечь её, но достаточно жгучие, чтобы причинить вред.
Ни бесполезные болты Цедруса, ни удары Грома, которые скорее портили его собственное оружие, чем причиняли вред энтице, не представляли для нее серьезной угрозы. Даже жгучие огненные шары Малдуста, обжигавшие кору, не могли сравниться с той болью, которую она почувствовала, когда наконечник копья Прекхарда пробил древесную броню и достиг самой сердцевины. Именно поэтому, игнорируя остальных, она попыталась найти того, кто нанес ей самую опасную рану.
Прекхард тем временем, как ему казалось скрылся, пригнувшись к низкой траве. Ожидая лучшего момента, он желал оставаться «незаметным». Однако энтица сразу же заметила его массивную фигуру, выделяющуюся на ровной земле — настолько очевидную, что и столетний старец ее бы разглядел. Вместо того чтобы подойти ближе, энтица вонзила свои ветвистые руки глубоко в землю и воззвала к скрытым корням. В тот же миг, из-под Прекхарда вырвались древесные плети, словно живые, и стремительно оплели все его тело, лишая его возможности двигаться.
Древесные плети, словно одержимые злыми духами, сжались вокруг Прекхарда, обвивая его тело с неумолимой силой. Они давили на его грудь, нарушая ритм дыхания, и с каждым мгновением боль становилась все сильнее. Грудная клетка харадрим не выдерживала жесткого сжатия, и он чувствовал, как воздух медленно покидает его легкие.
Корни сжимали его мускулы с такой жестокостью, что даже сквозь толстую кожаную подкладку оставляли болезненные следы в тех местах, где не было брони. Каждый вдох стал для него настоящей борьбой с невыносимым давлением, заставляя его ощущать, как животворный воздух ускользает от него. Прекхард пытался сопротивляться, но чем больше он извивался, тем сильнее они сжимали его, будто угрожая сломать его кости. В панике он ощущал, как теряет силы, и его глаза начали темнеть от недостатка кислорода, а боль только разрасталась, сжимая его все сильнее, словно сама земля хотела поглотить его.
Чтобы удерживать контроль над корнями, энтице пришлось остаться в позиции, погрузив руки в землю до локтей. Это позволило Грому, Малдусту и Цедрусу атаковать её со всех сторон, не встречая никакого сопротивления с её стороны.
Эльф продолжал следовать своей тактике, хотя она и не приносила значительного успеха, но позволяла ему сохранять безопасную дистанцию. Осознавая опасность, которую представляла энтица для Прекхарда, Малдуст решил направить в древесное создание три жгучих луча. Эти лучи горели с такой интенсивностью, что первый же удар вызвал воспламенение на поверхности тела энта.
Когда первый жгучий луч коснулся коры энтицы, он вспыхнул ярким огненным языком, который быстро охватил древесную поверхность. Корка дерева, изначально кажущаяся непробиваемой, мгновенно начала трескаться и обугливаться, издавая зловещий треск. Пламя, обвивающее ствол, расползалось, создавая яркие, зловещие языки, которые сливались с коричневыми оттенками коры, высвечивая текстуру дерева в огненном свете. Энтица, казалось, замерла на мгновение, словно осознав, что её тело начинает гореть.
Изгибая свои ветвистые руки, энтица поспешила вытащить их из земли. Как только её ветви освободились, корни, сжимающие и душащие Прекхарда, тоже ослабли и начали убираться в землю. Когда пламя охватило почти всё её тело, она резко развернулась в сторону пруда, стремясь как можно скорее достичь воды.
Гром, находясь рядом, едва успел прикрыть своё лицо от яркого света пламени. В свете огня, укрываясь от его разгоревшихся языков, он заметил, что обгоревшая корка выглядит весьма уязвимо. Не обращая внимания на возможные ожоги и ответные атаки со стороны древесного существа, он обрушил свой скимитар на ногу энтицы, нанося ей сокрушительные удары.
Как раз в этот момент, наклонившись в сторону пруда, энтица подставила свою ногу под опасным углом, и Гром, воспользовавшись этим, замахнулся с новой силой. Удар скимитаром срезал кору, оголив сердцевину дерева, и с глухим треском сломал ногу, словно хрупкую ветку, хотя та была приличной толщины. Энтица, не выдержав удара, мощно запрокинулась на бок, её массивное тело прогремело, как упавшее дерево.
С трудом поднимая своё массивное древесное тело, энтица замахнулась не с намерением оттолкнуть или схватить Грома. Вместо этого она выпячила свои длинные ветвистые пальцы, некоторые из которых, пострадав от ударов пирата, заточились и теперь напоминали смертоносные колья, готовые пронзить противника.
Движение энтицы излучало ярость, и её стремительный замах застал Грома врасплох, не оставив времени на реакцию. Кончики её заострённых пальцев коснулись его груди, и он ощутил, как два острия стремятся прорвать кожаную броню, проникая всё глубже, сквозь плоть и кости.