Выбрать главу

3. НИСШЕСТВИЕ УМА В СЕРДЦЕ

Сердце, или способность чувствовать, этот «центр жизни», как физической, так и духовной, «корень существа человеческого», «фокус всех его сил духовных и животно-телесных», «лежит глубже» деятельных способностей души, а именно ума и воли, и составляет для них как бы основу. И так как ум есть сила созерцательная, а «сердце» обнимает собою наиболее глубокие индивидуальные переживания, то естественные отношения между ними должны выражаться контролем постоянным и неослабным «разума» над «сердцем»32. Разум должен сообщать последнему должное направление, предохраняя его от помыслов дурных и направляя к помыслам добрым. А ввиду того, что помыслы возникают из сердца, то внимание должно держаться у сердца, или в сердце, что можно определить «трезвенным надзором ума за помыслами», а в аскетике это называется «пребыванием в сердце». Ум, пребывая в сердце на страже помыслов, должен заключать внимание в слова молитвы. Ее степени следующие. Вначале молитва творится только устная. Далее к движению языка станет прислушиваться ум. Наконец может последовать и «снисшествие ума в сердце», как выражаются Отцы, т.е. ум, возвратясь в сердце, заставляет согреваться оное теплотою божественной любви, и уж само сердце будет без понуждения, свободно с неизреченной сладостью призывать имя Иисуса Христа и изливаться с умилением перед Богом непрерывно, по реченному: «Я сплю, а сердце мое бодрствует» (Песн. 5, 2)33.

Это «нисшествие ума в сердце», или их соединение, еп. Игнатий Брянчанинов объясняет следующим образом: «Сердце, или сердечное место, “словесная сила,” или дух человека, присутствующий в верхней части сердца, против левого сосца, подобно тому, как ум присутствует в головном мозгу. При молитве нужно, чтобы дух соединился с умом и вместе с ним произносил молитву, причем ум действует словами, произносимыми одною мыслию, или и с участием голоса, а дух действует чувством умиления, или плача. Соединение даруется Божественною благодатью, а для новоначального достаточно, если дух будет сочувствовать и содействовать уму. При сохранении внимания умом дух непременно ощутит умиление»34.

Как только что было сказано, внимание должно пребывать именно в верхней части сердца. Всю важность этого указания и его значение можно видеть из следующих слов старца Паисия Величковского: «Необходимо с самого начала приучать свой ум в час молитвы стоять сверху сердца и смотреть в глубину его, а не на половине сбоку и не в конце внизу. Следует это делать потому, что когда ум стоит сверх сердца и внутри его совершает молитву, и тогда он как царь, сидя на высоте, свободно наблюдает плещущие внизу злые помыслы и разбивает их, как вторых вавилонских младенцев, о камень имени Христова. При этом, будучи значительно удален от чресл, он может легко избежать похотного жжения, ставшего присущим нашей природе чрез преступление Адама»35.

В силу непрерывного, постоянного внедрения в душу Имени Божия, образ Христа проникает в подсознание и расцветает в сознании. Совершается преображение души, начиная с ее скрытых глубин, преображение, имеющее своим пределом полное «обожение», как оно выражено в словах Апостола: «Не я живу, а живет во мне Христос». Это и есть цель и смысл молитвы Иисусовой36.

Молитва и трезвение неразрывно связаны между собой. Последнее проф. Зарин определяет так: «Трезвение — это “заботливостью”, трудом и опытом приобретаемое “внимание” ума к тому, что происходит в “сердце”, т.е. во внутренней жизни, — внимание, сопровождаемое “бодренностию”, т.е. неослабным напряжением сил с целью “охранения” сердца от дурных движений, для достижения чистоты сердца».

Этот подвиг в аскетике имеет еще следующие наименования, которые оттеняют его с различных сторон: «подвиг и труд ума» (Макарий Ег., И. Кассиан), «собрание себя в одно место» (Исаак С., Василий В.), или иначе «самособрание», «собрание внутрь» (Еп. Феофан), «внутреннее делание» (Древний Патерик, еп. Феофан), «сердечное делание» (Еп. Феофан), «сокровенное делание», «духовное делание» (Исихий)37.

Духовные созерцания

Св. Отцы говорят о том, что высокие духовные состояния достигаются только хранением ума. По слову преп. Исихия, «Хранение ума достойно именоваться светородным, молниеродным, светоиспускательным и огненосным. Ибо, истинно сказать, оно одно превосходнее самых великих телесных добродетелей, сколько бы их ни имел кто. Сего то ради и надлежит называть сию добродетель самыми почетными именами ради рождающихся из нее светозарных светов. Возлюбивши ее, из грешников непотребных, скверных, невежд, несмысленных, неправедных делаются силою Иисус-Христовою праведными, благопотребными, чистыми, святыми и разумными; и не только это, но и начинают совершать таинства и богословствовать. Сделавшись созерцателями, они переселяются к оному пречистому, беспредельному Свету, прикасаются к Нему неизреченными прикосновениями, с Ним живут и действуют, поелику вкусили, “яко благ Господь”»38.

вернуться

32

«Понятие сердца занимает центральное положение в мистике, — говорит проф. Вышеславцев. — Сердце означает некоторую глубину, скрытый центр личности, где лежит вся ее ценность, ее вечность. Только в таинственной глубине сердца возможна встреча с Богом. Христа нельзя воспринять иначе, как сердцем: “Верою вселиться Христу в сердца ваши” (Еф. 3, 17). Сердце есть центр любви, а любовь есть выражение глубочайшей сущности личности... Оно есть центр не только сознательного, но и бессознательного (подсознательного), не только души, но и духа... тела, не только умопостигаемого, но и непостижимого. Сердце есть Богоподобная свобода...» «Человек подобен Богу и есть малый бог (“вы боги”) в этой изначала “принципиально” дарованной ему способности свободы, в способности сказать “да” или “нет”, “да будет” или “да не будет”, способности совершить положительный или отрицательный акт. Эта сила есть сущность, таинственная и удивительная сущность каждого “я”, каждого духа...» «В основе всякого акта лежит свобода (отсюда свобода выбора добра и зла). Сердце есть свет Логоса, свет самосознания в его высшем мистическом смысле слова... Выражаясь языком Платона, можно сказать, что сама душа есть созерцание идей, и в этом состоит ее высшая сущность. Она “логична” и созерцательна... Постигает, созерцает и усматривает вовсе не только один интеллект: постижение шире, чем мышление, чем интеллектуальное познание. Сердце есть тоже орган постижения, оно постигает многое, что недоступно и интеллекту: оно постигает святость, красоту, ценность». «Кроме умственного есть эмоциональное постижение. Мы приходим к исходному библейскому значению сердца: сердце есть орган познания, если мы берем познание во всей широте узрения и постижения, далеко выходящего за пределы научного познания. Чтобы постигать многое, недоступное изолированному интеллекту, нужно “умом в сердце стоять”. Ибо и ум в конце концов укоренен и центрирован в сердце, так как личность имеет единый сокровенный центр». (Вышеславцев Б. Сердце в христианской и индийской мистике. Париж. 1929, стр. 5, 9, 65, 66, 67, 69. 70, 75.)

вернуться

33

Зарин С. Аскетизм. СПб. 1907. Т. I, кн. 2, стр. 372-380, 392-394, 576-586.

вернуться

34

Брянчанинов Игнатий, еп. ч. 1. СПб. 1865, стр. 157.

вернуться

35

Сборн. о Молитве Иисусовой. Изд. Валаамского м-ря. 1936, стр. 214, а также Житие молд. старца Паисия Величковского. Москва, 1847, стр. 128.

вернуться

36

Откровенные рассказы странника. Париж, 1933, стр. 7.

вернуться

37

Зарин С. Аскетизм. Т. I, кн. 2. СПб, 1907, стр. 587.

вернуться

38

Преп. Исихия пресв. Иерус. поуч. о трезв, и молитве. Москва, 1890, §171.