ГЛАВА XVIII. УЧЕНИКИ ОПТИНСКИХ СТАРЦЕВ
I. Епископ Иона Ханькоуский (1888-1925)
От святого корня срубленного уже Оптинского древа произросла дивная поросль в лице святителя Ионы, епископа Ханькоуского.
В миру владыку звали Владимиром Покровским и был он калужанином, происходя из бедной семьи духовного звания.
Рано осиротев и натерпевшись много горя, он окончил духовное училище и Калужскую семинарию. С какого именно момента начинается его личная связь с Оптиной Пустынью — мы не знаем, но она была давнишняя и крепкая.
Поступив в Казанскую Духовную академию, он на третьем курсе принимает монашество с именем Ионы. В это время его духовником стал великий старец Гавриил, сам положивший начало своей монашеской жизни в Оптиной Пустыни еще при старце Амвросии. Он тогда — во времена студенчества о. Ионы — был настоятелем Седмиозерной пустыни, возле Казани.
Вскоре о. Иона был посвящен в сан иеромонаха.
Во время окончания им курса, в 1914 г., за смертью профессора освободилась кафедра Священного Писания Нового Завета. Заместителем его был избран только что окончивший курс со степенью магистранта иером. Иона, находившийся в это время у своего старца в Оптиной Пустыне, издавна славившейся опытными руководителями монашеской жизни, к числу каковых относятся старцы: Леонид, Макарий и Амвросий. Получив такое неожиданное для себя известие и считая преподавание столь важного предмета в учебном заведении, которое он только что окончил, непосильным, он, не долго раздумывая, послал отказ. По правилам иноческим, находящийся под руководством старца инок должен открывать своему старцу не только о своих поступках, но и о своих желаниях и помыслах. Ревностно исполняя эту иноческую обязанность, о. Иона открыл своему старцу-духовнику о своем отказе от предложенного ему занятия, приведя все доводы, по которым он считал для себя преподавание Священного Писания в высшем учебном заведении непосильным. Старец его, однако, посмотрел на это дело совсем иначе: он увидел в этом руководящую волю Божию и приказал ему взять свой отказ обратно, а за неразумную поспешность с отказом положить триста земных поклонов с молитвой Иисусовой. Как ни трудно было о. Ионе взять на себя преподавание в Академии Священного Писания, однако он послушания ради своему старцу соглашается взять на себя звание доцента Духовной академии, в каковом и остается до 1918 г., когда по обстоятельствам политической жизни должен был оставить г. Казань.
Четыре года, проведенные им в должности доцента Академии в обществе ученых людей, оставили глубокий след на его духовной стороне. Помимо своих ученых занятий он с юношеской преданностью трудился на поприще церковно-богослужебном и проповедническом, участвуя в совершении уставных богослужений, проповедничестве и устройстве богословских чтений.
Великая отечественная война, а затем революция не могли не отразиться на дальнейшей жизни молодого доцента. В 1918 г. он, преследуемый революционной властью, должен был выехать из г. Казани, был арестован в Перми и избит до потери сознания и отправлен затем для революционного суда в г. Тюмень. Из Перми ему вместе с другими арестованными пришлось ехать по старинному сибирскому тракту, называемому Бироновским, перевалить Урал и в Тобольской губернии по реке Тавде ехать на пароходе, где он при впадении этой реки в Тобол был освобожден белыми войсками. Дальше начинается для него скитальческая жизнь, полная всевозможных лишений и трудностей, сопряженных с опасностью для жизни. Из Тобольска по Иртышу удалось ему добраться до Омска, где Высшим Церковным Управлением он был возведен в сан игумена и назначен главным священником Южной армии.
После поражения противобольшевистского движения в Сибири ему вместе с армией атамана Дутова пришлось отступить в пределы Западного Китая. В своей речи при наречении в епископа он, тогда архимандрит Иона, вспоминал о тех необычайных трудностях, которые ему вместе с другими приходилось переносить при перевале отрогов Памира, взбираться при холодном бурном ветре по обледенелым скалам на высоту в 1112 тысяч футов, хватаясь руками с ободранной кожей и ногтями за выступы скал и колючий редкий кустарник. «Господь сохранил меня, — говорил он, — видимо, для того, чтобы послужить Ему и в высоком звании епископа».