Николай имеет зависть ко мне, потому что ко мне из его прихода ездили люди в Иванков, а он их ругал: “Что? Вы в Иванкове нашли другого Бога?” Об этом Матушка и говорила.
Вскоре меня перевели в Любарцы в Бориспольский район. Там была очень сложная обстановка, за год поменялось пять священников, и в этот кипящий котел я и попал. Но теперь я служил уже ближе к Киеву, как и просил я у Матушки. Во второй раз мы пошли к ней. А она мне сказала: “Привыкнешь!” После этого я, действительно, привык и прослужил в Любарцах шестнадцать лет.
Положили конец моему там служению такие события. Произошел раскол в Церкви, у нас в Любарцах появились националисты, которые кричали: “Нам не нужны “москали” здесь”, – приехало пять филаретовских священников, обклеили все плакатами, собрали людей и требовали отдать храм. Я приложил немало усилий, чтобы храм устоял. Тогда некоторые прихожане написали письмо митрополиту Владимиру, в котором требовали: “Если вы его не уберете, то мы перейдем к Филарету”. Такую они придумали хитрость. Даже по радио передавали: “Зачем нам “москали” в Любарцах – нам нужны украинцы!” Их злобные выходки обернулись для меня честью: после всех этих неприятностей митрополит представил меня к награде, но сказал: “Переходите на другой приход, а в Любарцы мы другого священника направим”. И меня перевели на Троещину. Теперь я служу настолько близко к моему дому, как это только возможно, потому что живу я на Троещине. Матушка Алипия устроила так, как я и подумать не мог. В благодарность я прихожу к ней на могилу, совершаю панихиду, прошу ее святых молитв.
Многое было открыто ей Богом. Даже и такое. Во время Великой Отечественной войны я получил ранение – мне оторвало концы пальцев на левой руке. “А ты военный?” – спросила меня Матушка. Я отнекивался, говорил, что нет, не военный. Она не слушала и доказывала: “Нет, военный, военный!” Я не стал перечить, но когда жизнь моя подошла к пенсионному возрасту и я оформлял пенсию, то оказалось, что так как я получил ранение во время войны, меня отнесли к категории военного. Вот я и получился “военным”.
Один раз я приезжал к Матушке с братом Василием. Встретила нас Старица как обычно радушно. Поговорили мы, собираемся в обратный путь. Брат пошел к машине, сел, заводит. Матушка бежит: “Ах ты! Уже усадился за руль!? – и перекрестила нас широким крестом три раза.
“Теперь садитесь, езжайте!” Матушка знала, что в дороге нас ждала такая ситуация, когда мы чуть-чуть не попали в аварию, а ее благословением все обошлось благополучно.
Однажды моя жена была у Старицы с нашим знакомым, который собирался стать священником. Он как раз в то время решил жениться и хотел взять благословение блаженной Старицы. Матушка молчала, молчала, а потом и говорит: “Два раза не женишься” – и больше ничего не сказала. Было ли благословение? Мне кажется, что ответ был ясен. Когда Старица давала благословение, она всегда произносила: “Воля Божия, – или, – Бог благословит”, – а когда видела, что воли Божией нет, то говорила: “Воля твоя”, – или же ничего не говорила. Тогда он не понял ее слов, а теперь их значение открылось – он разошелся с женой и действительно, второй раз, как священник, жениться не может. Матушка своими словами предсказывала ему, что в будущем его ждет развод, но он не придал этому значения.
Матушка еще задолго до раскола часто очень недвусмысленно высказывалась по отношению митрополита Филарета, чему свидетелями были и мы. Однажды матушка моего знакомого дьякона принесла Старице просфору от митрополита Филарета.