– Нет, Дима, вернись! Это космос с кем-то из вас будет говорить. Кто-то из вас должен слышать. Кому-то из вас идет информация, но кому – не знаю.
Сын говорил мне потом: «Я вернулся, сижу, молюсь, а гул идет жуткий! Причем такой, как будто из каких-то миров». Потом он стал стихать, стихать и затих. Хозяйка не выдержала, заглянула в комнату.
– Ну, и кто что слышал?
Все молчат.
– Дима, ты что-то слышал?
– Нет, я просто молился.
– А ты что-то слышал? – спросила она у «стукача».-
– Нет, я не слышал ничего, кроме гула.
– А ты что слышал, – спросила она у кришнаита, сидевшего в оцепенении.
– Я слышал… имена Божии.
– Последнее имя Божие какое?!
– Иисус Христос!
– Значит, ты уверен в этом?! Ты должен это понять! Значит Иисус Христос – Бог, а не Кришна?
– Да, я это понял!
И после этого он начал ходить в храм Божий, отец Михаил Бойко его просветил. Но опять же – диавол не спит, он не хочет выпустить из своих рук никого просто так. Он нашел лазейку в его сердце. Справившись с одним искушением, он впоследствии впал в другое. Стал работать в миру, женился снова и мы его потеряли из виду. Как-то раз идет сын по Крещатику, смотрит – идет толпа кришнаитов с бубнами, приплясывают, что-то приговаривают свое. И тут такое совпадение – идет друг сына, бывший кришнаит. Только вид его стал противоположным. Это был такой «мен», что сын даже засомневался – он это или нет. Но друг сам заговорил с сыном.
– Дима, это я.
– Как твои дела? Как ты живешь? Ты откуда?
– Я из Чехословакии. Я сейчас занимаюсь такой работой, которая связана с Чехословакией, был в командировке.
– Послушай, а ты как – в храм ходишь, в Бога веришь?
– Да… но я так понимаю, Дима, что мы с тобой – на разных полюсах.
– Почему?!
– А потому, что я… за незалежність, я за то, чтобы не было москалів на Украине! Я против москалів, а ты же … наполовину москаль!
Диме стало плохо, и он подумал: „Ну, все мне понятно”. Так вот диавол хитро подступает к человеку, чтобы погубить его.
Как-то пришли мы к Матушке, причем вечером. Она спрашивает:
– Что так поздно?
– Да, вот – решили приехать к вам.
А уже почти совсем темно.
– Матушка, да мы из Собора, а потом решили приехать к вам.
– Что там? Все кричат, все кричат… Собрались… А чего кричат? Скоро кричать там уже не будут.
А в Соборе на службе в этот день было много людей, под собором собралась толпа, и пели колядки.
– Что вы такое говорите, Матушка?!
– И этот Филарет…
– Матушка, прошу вас, что касается Филарета – говорите потише! Нас всех с вами арестуют и в каталажку посадят! Я прекрасно понимаю Ваше мнение о нем, но… может быть, Матушка, вы и ошибаетесь. Он так здорово службы служит, такой там хор! Служба – загляденье!
Она промолчала, ничего не сказала. Со мной не спорила. Когда я начинала ее убеждать, она всегда замолкала. На этом разговор и завершился. Конечно, она была очень против Филарета, и даже волновалась об этом. Но святые люди ничего не боятся, если говорят истину. А истина ее слов подтвердилась очень скоро – буквально в 1992 году.
После Чернобыля я не ела некоторые продукты, боясь, что они отравленные, радиационные. Дает Матушка кашу, а я не ем.
– Она же молочная, Матушка.
– Бог с тобой, перекрести и кушай спокойно. Никакой радиации нет.
– Хорошо.
Однажды я обратилась к Старице с таким вопросом:
– Матушка, у меня пропало кольцо – куда оно делось?
А она отвечает с недоумением:
– Ты меня так спрашиваешь, будто я цыганка! Мне нужно помолиться, а потом я тебе скажу, где оно у тебя это кольцо – если тебя это интересует.
– Да, Матушка, интересует.
– Ну, вот идем, я помолюсь.
А когда мы пришли, и Матушка стала молиться, я раскаялась, думаю: «Да зачем мне это кольцо, зачем я по такой напраслине Матушку беспокою? Что же, если Матушка скажет, где оно – я пойду его отнимать у кого-то? Да, Матушка, не нужно!»
И Матушка тут же замолчала.
Она всегда удивлялась, что ее спрашивают так, как будто она карты раскладывает, или что-то в этом духе.
Я как-то возмутилась за трапезой у старицы, когда она угостила меня вином и налила, как мне показалось, сверх меры, которую я могла выпить: «Матушка, я не пью столько вина! Чтоб налить полную металлическую кружку вина и чтобы я выпила!? Матушка, я что – ползком буду выползать из-за стола?» Все удивлялись, каким языком я разговариваю с Матушкой. Мама вообще молчала, глядя на меня. «Пей, вам надо», – с тоской во взгляде, как бы оправдываясь, несколько протяжно и многозначительно убеждала Старица. Но самое удивительное, что вино, благословенное Матушкой, мы выпивали как стакан воды. Опьянения не было никогда. Матушка всегда пищу перекрестит – и Божие благословение почивало на ней.