— Да, собственно, рассказывать-то не о чем. Так, познакомились. Должны же они знать, кто орудует на их поляне? Вот и позвали.
— Никаких предложений, угроз, намеков?
Я покачал головой, ничего не говоря вслух, потому что уж мое-то вранье папаня определил бы на счет «раз-два».
— Странно, — протянул он, что-то все же почувствовав.
— Что не так?
— Просто раньше, когда ты не желал врать напрямую, ты точно так же мотал своей головенкой. «Сын, чего такой хмурый, двойку получил?» и Захарий тресет бестолковкой. И можно даже в дневник не заглядывать — там наверняка пара нарисована. Что ты задумал, сын?
— Сложно все, пап. Нужно еще проверить и перепроверить, чтобы говорить что-то определенное. Понимаешь? Если я Серому сейчас расскажу свои домыслы и догадки, он станет неправильно «видеть», — выкрутился я. — Лучше уж я дождусь подтверждение и тогда… придумаем какую-нибудь комбинацию.
— Ну-ну, комбинатор, — хмыкнул отец и я понял, что Серый узнает мою позицию уже завтра — когда доктор Майцев вернется в Штаты. — Смотри, чтобы поздно не стало.
Ну и пусть, это ничего не меняет.
— Между прочим, пока ты у родных березок ностальгические слезы лил, папа, на меня совершили покушение. Видишь? — я показал ему уже заросший шрам на затылке.
— А охрана твоя? Где она была? — отец скользнул скучающим взглядом по моим боевым отметинам.
— Охрану перебили. До смерти. Двух человек за здорово живешь. Гримасы капитализма.
Я с максимальными подробностями передал ему события той ночи, свои ощущения и страхи. Пожалел в очередной раз миссис Гарфилд и припомнил, что мне так и не представили ее сына — заодно сделал запись в ежедневник. Потом рассказал о полицейских допросах, усилиях людей Луиджи в розыске заказчиков и исполнителей, и выжидательно уставился на отца, предвкушая шквал вопросов.
— Нужно быть осторожнее, сын, — заметил Сергей Михайлович. — Сережке сказал? Это может стать опасным для всей затеи.
— Да, конечно, — настроение разом опустилось: ему были не очень интересны мои дела. Только в комплексе нашего общего предприятия. — Первым делом ему.
Ну что ж, тогда о Мильке и упоминать не стоит — не в коня корм, не оценит.
— Маму видел? — спросил я.
— Нет. Не довелось. Занят был почти круглосуточно, а она дома застряла с переездом этим. Ну, чемоданы, контейнеры. Один переезд — как пять пожаров. Зато квартиру в Москве видел. Светленькая, просторная. Не сравнить, конечно, с твоими… — он обвел взглядом лепнину на потолке, полутораметровые китайские вазы, окна в два человеческих роста, — апартаментами. Но тоже вполне достойно. Трешка на Русаковской. В кооперативе.
— Не знаю, где это.
— Рядом с Сокольниками.
— Все равно не знаю, — я пожал плечами, — не москвич.
— Посмотришь как-нибудь, какие наши годы! Я по осени собираюсь в Москву в продолжительную командировку, можешь составить компанию, если будет желание.
Мы еще с часок поболтали о всяких мелочах, потом он стал собираться, сетуя на неудобную стыковку московского и чикагского рейсов — пять часов между прилетом и вылетом — ни выспаться, ни прогуляться.
Его визит оставил у меня двойственное впечатление. Вроде бы все у меня развивалось в нужном направлении, но в то же время как-то сбоку. Я не чувствовал себя более на передовом крае. Может быть, так и нужно и Серый сознательно отводит меня чуть в сторону? Мог бы и сказать — я бы понял. А может быть, это действительно моя дурацкая манера — лезть в главные зайчики на любом утреннике. Время определенно покажет.
Отец улетел, а я до самого вечера был выбит из колеи. Спасло только посещение недавно достроенного летнего театра оперы в Холланд-парке.
Не то, чтобы я стал каким-то фанатом подобного рода развлечений — кроме Вагнера ничего и не слушаю, но вот встретить на подобном мероприятии симпатичную ухоженную цыпу с приличным воспитанием — шансов гораздо больше, чем в каком-нибудь кабаке. А доступность и у хорошо воспитанных и у невоспитанных примерно одинаковая: навешаешь ей лапши на уши, той самой, что изобрел незабвенный мистик Агриппа Неттисгеймский на страницах своих «Речей о превосходстве женщин над мужчинами» — и любая тает и млеет, готовая на все, лишь бы и дальше слушать нескончаемый поток витиеватых комплиментов. И вообще, я подозревал, что этот мистификатор написал сей труд с единственной целью — создать первое в мире руководство по христианскому пикапу. Немного недописанное в части манипулятивных приемов и прикладной психологии, но все равно чертовски продуктивное.