– Не повезло вам, значит... – хотя в голосе у мужичка было нечто, напоминающее соболезнование, но зато его рябое лицо почти что залоснилось от довольной улыбки. Вон, даже недовольный взгляд куда-то пропал. – Расскажи мне, где в Зайросе был, чего видел, где золото мыл. Может, и общие знакомые отыщутся...
– Где именно?.. – переспросил Коннел, понимая, что надо сказать нечто такое, чтоб супруг Рены проникся к нам сочувствием. – Я был на Желтых Перекатах...
– Что тебя туда понесло?.. – удивился мужичок. – Там же голяк сплошной, давно все золото подчистую выбрано!
– Рядом с тем местом жилу нашли... – вздохнул Коннел. – Считалось, что там золота – хоть лопатой гребя, но все оказалось совсем не так... Но все одно людишек на Желтые Перекаты набежало предостаточно...
– Это я понимаю... – снисходительно кивнул головой наш собеседник.
– Ты уж извини, но давай об этом поговорим попозже... – Коннел потер лоб ладонью. – Я никак не могу понять, как так получилось, что моих родных тут нет! Даже наш дом продан... Больше того: ходят слухи, что мать с братом арестованы... Может, ты хоть что-то знаешь?
– Может, и знаю... – согласился мужик. – Например, знаю то, что не знаешь ты – арестовали и жену твоего брата...
– Какую еще жену?! – ахнул Коннел.
– Обыкновенную, как у всех. Ничего такая девчонка, симпатичная, звать Мали. У нее родители – пьянь последняя и голь перекатная, а Мали девка толковая, не в папашу с мамашей уродилась. Мали в твоего братца втрескалась по уши, и даже замуж за него пошла, хотя к ней богатый купчина клинья подбивал, намекал, что у нее есть возможность жить и не тужить...
Теперь мне понятно, отчего в бумагах было указано, что арестовано трое, и ясно, кто такая Мали. Ну что ж, все верно, жизнь не стоит на месте...
– Значит, Тайен женился... – кажется, Коннел с трудом мог поверить в услышанное.
– А чего такого?.. – мужик пожал плечами. – Конечно, твой братец ходит с трудом, ноги еле-еле переставляет, а в остальном-то здоров, да и на лицо не подкачал... К тому же знает уважительное обхождение, а для баб это едва ли не главное. К нему под окошко многие здешние девчонки приходили потрепаться и о жизни поболтать, чуть ли не в волосы друг дружке готовы были вцепиться из-за твоего братца распрекрасного...
– Надо же, Тайен женился... – Коннел все еще не мог поверить в услышанное. Никак не ожидал... Святые Небеса, где же мне сейчас их всех искать?
– Ну, вот что... – мужичок вздохнул, явно что-то прикидывая про себя. – Могу тебе кое-что рассказать, только для начала давай договоримся так: я тебе говорю все, что мне известно, а ты после этого в наш пригород – ни ногой. Это, чтоб ты знал, мое обязательное условие. Дело в том, что дура Рена о тебе то и дело вспоминает, явно не прочь снова шуры-муры закрутить. Баба она тупая, ежели что вобьет себе в голову, то это из нее уже и поленом не выбьешь, а мне развесистые рога на голове ни к чему...
– Согласен!..
... Когда мы поехали назад, то картина произошедшего мне уже была ясна. Должна сказать, достопочтенный купец Гурян, поступаете вы весьма непорядочно! Впрочем, похоже, богатей Гурян плевать хотел на общественное мнение.
– Теперь у нас есть, с чем идти к Павлену... – я удобней устроилось на сиденье. – Почти уверена, что Пес Веры нам поможет...
– То-то и оно, что почти... в голосе Коннела была досада.
– Что ни говори, а он нам кое-чем обязан... – покачала я головой. – А ты все спрашивал, зачем снова надо ехать в пригород... Нам повезло.
– Верно, повезло... – согласился Коннел. – Я даже не ожидал...
– Это нам муженек твоей бывшей невесты на радостях высказал лишнее... – чуть улыбнулась я. – Ты ведь ему самую настоящую радость доставил! А то как же: и тебя, бывшего ухажера своей женушки, больше не увидит, и за душой у возможного соперника почти что ничего нет – не всем же из Зайроса богатеями возвращаться! Ну, а мы с тобой пока что направляемся прямиком к Павлену...
Вообще-то Пса Веры мне сейчас даже видеть не хочется, и если б не Коннел, то я бы уже убралась из столицы, однако уж если взялась помогать человеку, то не стоит оставлять его одного в непростой ситуации. Если говорить совсем откровенно, то и мне сейчас не хотелось оставаться одной – на душе просто-таки тошно.