Коннел и отец Витор... Наверное, со мной творится что-то неправильное, но все одно мне почему-то хотелось нравиться обоим парням. Конечно, в двадцать девять лет надо быть умнее, не забивать себе голову разными глупостями, но уж если я позволила себе впустить немного тепла в свою душу, то тут уже само собой появляется желание быть по сердцу мужчинам, нравиться им, да еще и вести себя несколько безрассудно. Правда, это относилось только к тем, кого я хорошо знала, то есть к мужчинам из нашего маленького отряда, а вот малознакомых людей я по-прежнему могу обдавать стужей.
Святые отцы и Пес Веры по-прежнему самостоятельно не могли встать со своих телег, хотя чувствовали себя сейчас немного лучше. Правда, после Удачи продолжать путь им было далеко не так удобно – на телегах лежали дорожные мешки старателей, причем некоторые из этих мешков были просто неподъемные – теперь ясно, отчего эти люди ждали хоть какого-то средства передвижения, чтоб добраться до Сейлса. Похоже, золота и драгоценных камней некоторые из старателей сумели раздобыть немало. Да, с таким грузом далеко не уйдешь. Правда, тут уже пришлось поступиться удобствами нашим святым отцам – не очень-то приятно путешествовать, когда ты едва ли не с обеих сторон обложен тяжелыми мешками, но парни помалкивали. Молодые люди понимали, что старатели – это надежная охрана в пути, не чета нам троим, которые все еще оставались на ногах, а раз так, то можно на какое-то время смириться с вынужденными неудобствами. Впрочем, старатели относились к лежащим на телегах мужчинам с заметной долей сочувствия и снисходительности – мол, не повезло вам, парни, теперь от укуса рыжего клеща еще долго лечиться будете!.. Все, что могли ответить на это святые отцы, так это вспоминать молитвы, да утверждать, что они уповают на волю и милость Небес.
Отец Витор... Мы с ним иногда перекидывались парой слов – не более того. Увы, но мой образ ледяной особы не позволял никаких чувств, даже улыбки или доброго слова – мол, у этого человека, то бишь у меня, в голове нет никаких лишних дум, все только по делу. В наших условиях это единственно верное поведение, потому как битые жизнью мужчины будут слушаться женщину только в том случае, если по властности и жесткости характера она равна им. Вот я и старалась соответствовать нужному образу, и, кажется, отец Витор меня правильно понял.
Что же касается принца Гордвина, то Якуб постоянно давал ему питье, в котором было сонное зелье, и то, что этот человек то постоянно спал, то находился в полусонном состоянии, не особо удивляло старателей – мол, после яда плевуна от пострадавшего человека можно ожидать чего угодно. Дескать, заметно, что парень нездоров – вон, постоянно спит, да и вид у него соответствующий... Бедняга! Правда, за последние сутки принц стал меня серьезно тревожить: дело в том, что у нас заканчивались сонные капли, и Гордвин, время от времени приходя в себя, вновь стал утверждать, что он принц, да еще и будущий король, и требует к себе соответствующего отношения. Ну, покосившись на татуировки принца, старатели усмехались – во загнул парень!, и не относились всерьез к словам больного человека, но я все же тревожилась: если кто-то из старателей всерьез задумается над тем, что говорит этот человек, то еще неизвестно, чем дело кончится.
В общем, не знаю, как другие, а я, как только увидела печальные остатки давно сожженного дома, обрадовалась так, как не радовалась уже давно. Хорошо еще, что сумела сохранить давно ставший привычным непроницаемый вид.
Тем не менее я все же не теряла осторожности до того времени, пока мы не оказались на большом поле, покрытом колючим кустарником, среди которого находилось с десяток человек, собирающих ягоды. Да, верно, Коннел говорил, что из этих ягод гонят местное вино... Сейчас сборщики оторвались от своего занятия и во все глаза смотрят на нас – интересно поглядеть на тех, кто все же сумел вернуться в город из глубины Зайроса. Некоторые из этих людей – сборщиков ягод, наверняка высматривают знакомые лица. Можно не сомневаться, что в самое ближайшее время кто-то из этих работничков отправится в город продавать собранный урожай, и там сразу же расскажет о том, что в город вернулась очередная группа старателей. Впрочем, к этому времени о вернувшемся отряде уже будут знать многие. А что, новостей тут немного, и потому те, что появляются время от времени, распространяются мгновенно. Наверняка уже сегодняшним вечером едва ли не каждый человек из числа вернувшихся старателей будет рассказывать жадно слушающим их людям о том, что с ними происходило в глубине Зайроса, кого они там видели, с кем сражались и каких опасностей избежали. Понятно, что рассказчики при этом будут привирать с три короба, но это уже их дела. Для меня сейчас главное то, что вдали показался город, тот самый Сейлс, куда мы так стремились попасть.
– Повторяю... – я всего лишь немного повысила голос, но можно не сомневаться в том, что меня хорошо слышали все, кто сейчас шел с нами. – Обоз пойдет до пристани, там, где находится «Серая чайка». Поможете нам доставить больных на борт, и после этого я вас более не задерживаю.
– А как же... – заговорил один из старателей, но я его оборвала.
– Рекомендую вам отправиться в «Приют путников», ведь именно туда в первую очередь идут те, кто возвращается из глубин этой страны. Насколько мне известно, там почти всегда есть свободные комнаты, да и цены не запредельные. Понимаю, что у многих из вас дорожные мешки набиты так, что и не приподнять, и потому я пока что оставлю вам обе телеги и лошадей – так вам будет куда легче добраться до гостиницы. Там скажете хозяину, что чуть позже заберем и лошадей, и телеги.
– Хозяйка, а когда с вами можно будет поговорить насчет возвращения домой на «Серой чайке»?.. – поинтересовался один из старателей. – Вы же через какое-то время все одно будете собираться назад...
Так, опять начинается... Впрочем, этого и следовало ожидать. Старатели уже не раз пытались завести со мной разговоры о том, что у них есть желание покинуть Зайрос на «Серой чайке» – дескать, мы понимаем, что у вас будет свой груз, но несколько уголков для усталых людей на корабле всяко можно найти! И потом, мы вам заплатим, как положено, не волнуйтесь, деньгу понапрасну зажимать не будем!..
Что же касается меня, то я всегда уклонялась от этих разговоров, пояснив, что, дескать, это плохая примета – говорить о другой дороге, когда одна еще не пройдена. Мол, помалкивайте, а не то, не приведи того Светлые Боги!, сглазите еще... Возможно, в другом месте и в иное время эта отговорка не была бы принята всерьез, но когда идешь под пологом незнакомого леса и не знаешь, что тебя может ожидать за очередным поворотом – тут многое воспринимается по-иному. Как я ожидала, никто не стал возмущаться или настаивать на своем, то я-то знала, что рано или поздно, но вновь услышу подобный вопрос – это всего лишь дело времени. Конечно, можно солгать, но мне не хотелось это делать.
– Пока что я ничего не могу ответить... – мне только и оставалось, что вздохнуть. – Прежде всего, должна сказать вам, что «Серая чайка» – это торговый корабль, не предназначенный для перевозки пассажиров...
– Да вы нас только увезите отсюда!.. – продолжал все тот же старатель под одобрительное гудение голосов своих товарищей. – А что, заместо груза вполне сгодимся! Если уж на то пошло, то мы и в трюме согласны ехать, а некоторые могут разместиться даже на палубе!
Судя по всему, с этими словами были согласны все. Вопрос в другом – что мне им сказать в ответ? Павлен уже дал мне понять, что ни о каких пассажирах на обратном пути и речи быть не может, и для этого есть немало причин. Какие? Ну, например, то, что имеющиеся на судне емкости для пресной воды совершенно недостаточны для перевозки большого количества людей. Не надо долго пояснять, что если во время длительного перехода по морю, команда корабля будет страдать от жажды, то подобное ничем хорошим закончиться не может.