— Нет, — ответил он. — Все это из-за неисправности в корабельной терморегулирующей сети. Я недостаточно заморожен. В клетках моего мозга ровно столько тепла, чтобы мозговая активность не прекращалась. — Он встал, потянулся и расплылся в улыбке. — Сходим пообедаем? — спросил он.
— Прости, — ответила она. — Я не хочу есть.
— А я хочу. Попробую какие-нибудь здешние дары моря. Буклет говорит, это нечто выдающееся. Да ладно, пошли может, когда увидишь и унюхаешь, передумаешь еще.
Захватив плащ и сумочку, она отправилась вместе с ним.
— Планетка премилая, — говорил он. — Я исследовал ее десятки раз. И знаю, как свои пять пальцев. Зайдем только сначала в аптеку на первом этаже, купим немного бактина. Для моей руки. А то начинает распухать и чертовски болит. — Он продемонстрировал руку. — На этот раз, кстати, болит гораздо сильнее, чем обычно.
— Хочешь, чтоб я к тебе вернулась? — спросила Мартина.
— Ты это серьезно?
— Да, — ответила она. — Я останусь с тобой, сколько ты захочешь. Согласна, не надо нам было расставаться.
— Постер порвался, — сказал Виктор Кеммингс.
— Что? — спросила она.
— Надо было застеклить, — произнес он. — Как-то мы не додумались поберечь его. Теперь он порвался. А художник умер.
Перевод Александра Гузмана.