Ксанта возвращается к Дариссе и мгновеньем спустя рядом с ними оказывается Тамо — с пустыми руками и ртом, полным обещаний. Вот-вот, буквально сейчас-сейчас их накормят — он уже обо всем договорился с нужными людьми. Ксанта стоически сглатывает слюну и представляет:
— Прошу знакомиться — Тамо из Венетты, Дарисса из Храма Да-риссы.
— Из Венетты? — ахает, разумеется, девушка. Тамо смущенно улыбается:
— По правде говоря, я ушел оттуда совсем мальчишкой. Оказался слишком слаб, чтобы держать весло, и недостаточно храбр, чтобы лазать по мачтам. Пришлось уйти с позором.
— Тамо — художник, — поясняет Ксанта. — Причем, по-моему, неплохой. Мы познакомились года три назад, когда он расписывал для меня ширмы в Храме.
— О! — произносит Дарисса.
Тут наконец появляется «нужный человек» — сухопарая старушка с поджатыми губами, злыми колючими глазами и дымящимся глиняным горшком. Отодвинув Ксанту плечом, она с размаху ставит горшок на стол, так что горячие брызги летят на платье и чуть ли не в лицо женщинам, сердито хмыкает и уходит. Дарисса повторяет свое «О!», но уже не уважительно, а возмущенно и жалобно.
Тамо тоже провожает старуху сердитым взглядом.
— Прошу прощения, — говорит он. — Но это Клота, бывшая кормилица Керви. Понятно, что сегодня она не в духе.
В горшке разваренная чечевица, густо посыпанная сыром. Ксанта тут же достает из сумочки на поясе деревянную ложку, Дарисса рассеянно озирается. Ксанта протягивает ложку ей, а сама берет кусок хлеба.
— Теперь я понимаю, в кого удался ваш старшенький, — говорит она Тамо и, снова повернувшись к Дариссе, объясняет. — Керви — это тот самый грубиян, который только. что спустил мальчишку с лестницы.
— Право, накануне своего праздника он мог бы вести себя полюбез-нее, — рассудительно говорит Дарисса.
Тамо разводит руками:
— Но ведь это не его праздник! Разве вам не сказали? Это младшего, Лаха, завтра будут вводить в права наследства.
— А, тогда ясно, тогда все правильно, — бормочет Ксанта, уже до отказу набившая рот горячей чечевицей.
— Нет, постойте, что же тут правильного? — возмущается Дарисса. — Почему младшему дают наследство в обход старшего? Господин Кервальс должен объяснить нам свои поступки.
— Он, скорее всего, именно этим сейчас и занят там, наверху, — Ксанта указывает пальцем на потолок кухни. — Но коль скоро мы здесь, может ты, Тамо, объяснишь, что за беззакония у вас творятся?
Художник бросает быстрый взгляд на буфет, потом с сожалением качает головой.
— Сейчас я должен ненадолго отлучиться, а то как бы по шапке не получить. А после я вам с удовольствием все расскажу.
— Не сомневаюсь! — хмыкает Ксанта.
— Конечно, идите, — говорит Дарисса.
Меж тем другим жрецам тоже принесли поесть, и на кухне воцарилась сосредоточенная, умиротворенная тишина, прерываемая лишь звоном посуды, да шорохом шагов прислуги. Ксанта по роду своей деятельности хорошо разбирается в тишине, и этот вид — один из ее любимых.
Когда первый голод был утолен, за столом завязалась неторопливая беседа, и Ксанта с Дариссой волей-неволей начали прислушиваться. Говорил, в основном, Юрос — Жрец Храма Раковины, покровительствовавшего мореплавателям. Разумеется, в Мешке мореплавателей было раз-два и обчелся, разве что сошедшие на берег престарелые моряки, которые решались расстаться с ветрами Венетты и перебраться в более тихие и тёплые места, поэтому Храм Юроса всегда бедствовал. Разве что торговые караваны подбрасывали в карман старика горсть монет, да несколько диковинных и никому не нужных заморских безделушек на алтарь Раковины. За столом все прекрасно знают, что и Храм с его коллекцией редкостей, и все его немногочисленные жрецы со дня на день отойдут под крыло Дея, Дарящего Весну, но старик все еще хорохорится и рассказывает, гак на севере при его непосредственном участии затеваются великие дела.
— Дивы с давних пор уже пытаются вывести свои колонии на северные острова, и последние известия, которые дошли до меня, говорят, — что они достигли успеха. Больше того, люди из королевства тоже в этом заинтересованы и готовы вкладывать в эти колонии свои деньги. Дивы собираются нанять себе военный флот в Венетте и с его помощью не только защищать острова, но и исследовать северные земли, там где Шелам вплотную подходит к берегу.
— Это просто невероятно, какая благодать! — не выдерживает наконец Атли. — Я могу понять, что дивам все равно, где камни грызть — у себя в горах или на этих островах, но зачем королевским людям закапывать свои деньги на севере, когда у них война в разгаре? Ты что, всему веришь, что тебе из Венетты ослы на хвосте приносят?