Вся еда, поднесенная богам, позже собиралась и вновь возвращалась в общий котел. Считалось, что боги ее благословили и теперь, съев ее, члены семьи обретут здоровье, долголетие и удачу во всех делах. Крита говорила, что в доме Керви обряды проводятся не полностью — в домах уроженцев Хамарны женщинам надлежало почтить еще всех предков хозяина, прах которых в специальных глиняных сосудах был закопан под полом дома. Но предки Керви были далеко, а прежний хозяин дома уезжая отсюда, бережно извлек из земли всех своих пращуров и увез с собой.
Исполнив священные обязанности, женщины приступали к более земным занятиям — ходили на рынок (еще один урок языка), готовили пищу, пряли, ткали, шили. Крита говорила, что многие мужчины в Хамарне сами умеют прясть и в свободное от дел время любят прогуливаться по набережным, крутя веретено. Но Керви прясть так и не научился, а потому женщинам приходилось справляться самим. Ксанта работала, не покладая рук, она знала, что в путешествии лишняя теплая одежда никогда не помешает.
Жрица надеялась, что весной они еще успеют вскопать огород, и тогда к возвращению их будут ждать свои овощи и зелень. Она даже воображала себе, как привезет какие-нибудь новые вкусные или целебные растения из Уст и попробует вырастить их на здешних грядках. Однако Крита ее разочаровала. Оказалось, что работа на огороде и в саду подобает лишь юным девушкам, еще не покинувшим родительский дом, попавшая же в новую семью женщина не должна лишний раз выходить во двор, так как ее смогут увидеть проходящие по улице мужчины. А так как во время работы на огороде лицо женщины легко может оказаться открытым, то риск слишком велик.
— Да что ты, здесь же вон какой плетень, выше человеческого роста, и прутья понатыканы так плотно, что ничего не увидишь, — уговаривала подругу Ксанта.
— Мужчина может подглядывать в щелку или даже влезть на плетень, — возражала непреклонная Крита. — Мама рассказывала, что одна ее подруга…
— Вот влезет, тогда и разбираться будем, — предлагала Ксанта. Но Крита строго осуждала подобные легкомыслие и непредусмотрительность.
Так потихоньку Ксанта привыкала к новой жизни. Прошло уже почти три декады с тех пор, как она поселилась в доме Керви, когда в один прекрасный день к ним явился первый гость — гонец с письмом. Мужчин дома не было, и гонцу пришлось дожидаться их на скамейке у ограды. Крита носила ему туда пирожки и подогретое вино и просовывала в специальное окошко с деревянной шторкой, проделанное в калитке. К счастью, день бы не холодный и не ветреный. Наконец на закате явились Керви и Дреки, и бедолага смог вручить свой пакет и с поклонами удалиться. Керви потратил немало времени, пытаясь с помощью Криты разобрать послание — девушка не умела читать, а сам он едва знал здешние закорючки, да к тому же письмо было составлено в таких витиеватых выражениях, от которых незадачливые читатели то и дело впадали в отчаяние. В конце концов Керви оставил бесплодные усилия И на рассвете послал Дреки на рынок, где тому за мелкую монету все прочитали и перевели в лучшем виде. Оказалось, что Ксанту и ее зверушку пожелала видеть одна из королев, живущих на островах в заливе.
18
Пока Крита принаряжала жрицу перед столь важной аудиенцией, Ксанта поспешила расспросить ее о том, чем живет и дышит женщина, к которой она сегодня отправляется в гости. Результат расспросов ее несколько обескуражил. Оказалось, что все четыре королевы являются, как и Ксанта, «сияющими» женами короля — а именно, его матерью, бабкой, прабабкой и сестрой. Именно перед этой последней и должна была предстать Ксанта.