Проблема в том, что все десять раз – это была я и только я.
Если вы были когда-нибудь девочкой подростком с массой свободного времени в пустых номерах провинциальных отелей, то возможно вы тоже увлекались мейкапом? Возможно, вы даже замечали, как легко можно изменить образ одной только тушью.
Что если добавить к этому помаду, тени, пудру, тональный крем?
Правда.
Нельзя было идти на дело после бессонной ночи.
- Вы меня с кем-то путаете. Вот диадема. Я взяла её на реставрацию.
- Оставьте это!!! Мне давно уже насрать на воров и преступников. Официальная власть, которая платит мне зарплату, грабит народ не меньше, чем вы со своими красотками. Вы опоздали: уже прошли те годы, когда мне не давали покоя поиски правды и справедливости. Посмотрите на меня – я же оставил надежду. Я только вижу, что ещё могу спасти вас. Вы хрупкая и в вашей банде вы, очевидно, просто пешка.
В «нашей банде» два человека.
Что мне сказать ему? Что это я придумала способ оставаться незамеченной, находясь у всех на виду? Что я счастлива попасть под плохое влияние. Потому что риск это единственное, что может меня возбудить в бесконечном просторе обыденной жизни.
Вы пробовали быть стюардессой? Просыпаться среди ночи в попытках понять в каком ты сейчас городе и сколько времени на твоих биологических часах? Есть только стоя, месяцами. Не иметь друзей, знакомых и постоянных коллег. Жить в мире, в котором все вокруг вас меняется несколько раз на дню: пассажиры, экипаж, город, страна, пейзаж за окном.
Все меняется. Одно остаётся неизменным. Бесконечная тоска внутри вас.
Сказать, что я с радостью согласилась нарушать закон? Только потому, что это заставит кого-то в этом мире интересоваться мной, а не одной из моих масок? Сказать, что я готова ползать за ней на коленях? Только бы чувствовать себя хоть на что-то годной.
Я как вы не могу. Быть бесконечно одинокой, ежедневно выкладываясь на полную, в погоне за остальным табуном.
Купи лак. Купи машину. Купи квартиру. Купи блузку. Купи телевизор. Купи туфли. Купи йогурт. Купи всё как у всех.
Вы проживаете почти одинаковые жизни, но при этом не можете прожить и дня, не завидуя друг другу.
Что вы чувствуете, когда идёте по центру города, увешанному рекламными плакатами? Когда с каждой витрины вам бросают в лицо список вещей, которых у вас нет.
Каждый день идти на работу не отрывая взгляда от асфальта у себя под ногами. Чтобы не видеть ярких плакатов с вещами, которых у вас нет. Вещами, которые вы не можете себе позволить.
Когда ты последний раз был в отпуске, опер?
А вы знаете, что стюардесса может по загару определить, где вы отдыхали в этом году? Турция. Тайланд. Бали. Испания. Я знаю.
Я различаю малейший оттенок загара.
Но я вижу только многослойную бледность. Я вижу, что эта камера для допросов стала твоей клеткой. Меня уведут отсюда через десять минут. Скорее всего я отправлюсь в тюрьму, потому что Её я никогда не сдам. Меня уведут, но я то отсюда уйду.
А вот ты останешься.
Пока совсем не кончится твой последний предпенсионный запал. Пока тебя не дожмут как старый советский алюминиевый тюбик с зубной пастой оставшийся от сухого пайка.
Но, что ты сказал о заговоре? Неужели она что-то готовит за моей спиной? Нет. Она бы обязательно сказала, ведь мы почти все время проводим вместе...
Он прерывает моё высокомерное молчание.
- Впрочем, это ваше законное право – молчать. Просто боюсь это наша не последняя встреча.
Дверь распахнулась, в комнату вошла невысокая женщина. Острые плечи под погонами. Офицерский пиджак темно-синего цвета. Светлые волосы туго затянуты в улитку. Очки. Ни единой царапинки.
Она решительно подошла к столу. Сгребла пакет с диадемой. Поправила полу пиджака и протянула мужчине какие-то документы.
Он вздохнул устало. С грустью взглянул на меня и простился. Молча.
Я встала. Попросила снять наручники, но мне отказали.
Женщина взяла меня под руку и вывела из кабинета.
Мы шли по коридору: она, цокая шпильками по паркету и я – с руками за спиной скованными наручниками. Моя грудь в коктельном платье, спрятанном под унылым халатом, рвалась наружу от такой неловкой позы. И всё же мне трудно скрыть улыбку.
На нас смотрели какие-то студенты юристы, охранники, офицеры. Я запрокинула голову. С гордостью взирая на них.
Каково вам теперь. Когда я под Таким покровительством?
Всё, о чем я когда-либо мечтала – быть чьей-то любимой игрушкой.
- Ты такая растяпа у меня, милая,- говорит она, вставляя ключ в скважину наручников.
6. СОБЕСЕДОВАНИЕ
Вы когда-нибудь бывали на собеседовании по ту сторону? Для меня это был первый раз.
Мой стаж всего год, но, знаете, я на хорошем счету.
Мы время от времени отсматриваем новых девочек, готовых пойти в стюардессы. Чаще всего они без опыта работы.
- Иди и посмотри на эту кандидатку. Она нам самолёт не разрушит?
Ирония в том, что случится кое-что пострашнее.
Программа «Доверие» позволяет недавно освободившимся из колонии, устроится на работу. Найти своё место в обществе.
В небольшой светлой комнате, в которой много белого пластика и бесплатных авторучек сваленных посредине стола гурьбой она сидит на против меня и улыбается,
Я спрашиваю:
- Как Вы считаете, каковы ожидания клиентов бизнесс-класса от стюардессы нашей компании?
Она явно более опытна в вопросах межличностного общения и сидя на пластмассовом стуле она покачивает ножкой закинутой на ножку.
Мне бы очень хотелось не выдать себя. Моё первое собеседование.
Я спрашиваю:
- Расскажите про свой опыт работы в сфере обслуживания…
Я всегда думала, что тот, кто задает вопросы должен быть увереннее того, кто отвечает.
Я спрашиваю:
- Чего вы ждёте от нового места работы?
Программа «Доверие» стимулирует работодателя нанимать кандидатов, которых им предлагает правительство.
Едва заметные веснушки. Мы сидим в душной от спертого воздуха комнате. Такая естественная, – она глоток свежего воздуха. Словно я только её и ждала.
Она разглядывает меня поглощая своей воинственной красотой.
Её мейкап идеален.
Она говорит:
- Мы с тобой сработаемся, моя хорошая.
Всё, о чем я когда-либо мечтала – быть чьей-то любимой игрушкой.
Она говорит:
- Посплетничаем завтра? Расскажешь мне все свои маленькие хитрости?
Собеседование не должно быть таким.
Мои зрачки расширяются.
Вы когда-нибудь бывали в ситуации, когда кандидат съедает вас с потрохами уже на первом собеседовании?
И вам это нравится.
Если с восьми лет никто не относился к вам хорошо, то первое ласковое слово в ваш адрес нежной молнией расколет вас напополам. Я готова была ластиться, как котенок.
Я ластилась, как котёнок.
Первые три месяца наши рейсы были больше похожи на семинары по обмену опытом.
Как улыбаться пассажирам, как поправлять им пледы, как рассаживать матерей с грудничками.
Сказать, что мы сблизились, значит, ничего не сказать. Я была рада выложить ей все свои секреты. Не прошло и двух недель, как я рассказала про то, как подделываю паспорта. Как создаю поддельные анкеты в соцсетях и придумываю себе программы развлечений для каждого города, в который спускаюсь. Я рассказала про то, что делаю уколы диабетикам на дому. Представляясь вымышленными именами. Про то спасительное удовольствие, которое получаю, общаясь с простыми людьми. Знакомясь с их семьями. То щемящее чувство, которое я испытываю, когда вхожу в их дома. Теплые и обжитые. Когда на полчаса становлюсь частью чего-то настоящего. Чего-то постоянного. Когда на двадцать минут у меня появляется семья.
Мы никогда не думаем о том, что нас считают за наивных придурков, если нам улыбаются.