— Понятия не имею, — буркнула Динка.
— Я читала, что рис обязательно надо брать дикий, черный…
— Ради бога, замолчи! — не вытерпела Динка. — Свои кулинарные познания продемонстрируешь в другой раз.
Танька отвернулась и достала из сумочки два упакованных в целлофан пирожных, которые они разносили к кофе. Одно протянула Динке.
— О! Да ты запасливый хомячок! — обрадовалась та.
— Дуське взяла, — почему-то смутилась Танька. — Но они до завтра все равно пропадут без холодильника.
Динка откусила сразу полпирожного и поинтересовалась с набитым ртом:
— Дуська — это собака?
— Дуська — дочка, — вздохнула Танька. — Ей два года. — Она посмотрела на часы, прикинула разницу во времени. — Сейчас, наверное, спит уже…
— С ней муж сидит?
— Муж объелся груш, — с независимой улыбкой сообщила Танька. — Слава богу, у нас есть бабушка. Дуська ее мамой называет…
— Почему?
— Потому что чаще видит, — усмехнулась Танька. — А обо мне она знаешь как говорит? «Тю-тю мама, га-га-га мама»…
— Га-га-га? — не поняла Динка.
— Ну, улетела, — Танька помахала «крылышками». — «Гуси-лебеди» читала?
Тут в дверь постучали — и бортинженер Сашка Смирнов деликатно протиснулся в номер:
— Милые дамы, не соизволите откушать с нами чем бог послал?
— Соизволим! — тут же завопила Динка и вскочила с кровати. — Куда идти?
— К Антону, — засмеялся Сашка. — Проголодались?
И пока Танька в ванной натягивала джинсы, он объяснил, что в этой летной гостинице экипаж при ночевке получает талоны на комплексное питание. Ужин, правда, жиденький, ничем не отличается от тех порций, что они подают в полете, но лучше что-нибудь, чем ничего. Поэтому все российские экипажи при непредвиденной задержке рейса предпочитают лопать что дают и не тратить драгоценные лиры на еду.
Антон расположился в двухкомнатном одноместном номере со всеми удобствами. Ему, как командиру экипажа, по международным меркам полагался люкс. Но люксов в экспресс-гостинице не было, поэтому за них выдавали то, что было.
В «гостиной», довольно большой, длинной комнате с диваном и креслами, стоял журнальный столик, щедро уставленный бутылками водки. Тут же на нескольких тарелках лежали крупно порезанная копченая колбаса, сыр и черный московский хлеб. На краю один на другом стояли пластиковые контейнеры с летным ужином.
Все уже были в сборе, и Наташка с Сашенькой, и Антон, и Олег, и радист Игорь Игоревич, не было только второго пилота.
— Знаете, кто самый счастливый человек на земле? — развлекала собравшихся Сашенька. — Папа римский! Каждое утро, придя на работу, он видит своего начальника, распятого на кресте…
Мужчины вежливо посмеивались, косясь на Антона.
— Ой, к вам, Антон Васильевич, это не относится! — спохватилась Сашенька.
— А где Костя? — спросила Динка, оглядев компанию.
За столом повисло неловкое молчание.
— Да он не хочет, — сказал штурман Олег Петрович.
— Он у нас человек некомпанейский, — подхватила Наталья.
— Да и хрен с ним, — сказал Сашка. — Семеро одного не ждут. Давайте вздрогнем. — И он разлил по стаканам водку.
— А за что пьем? — весело спросила Танька.
Игорь Игоревич посмотрел на нее сумрачно.
— За предшественника твоего, Валентина. Вот раз уж собрались всем экипажем, так всем вместе и помянуть надо, а то не по-людски. Его ведь сегодня хоронят.
— Сегодня? — ужаснулась Динка и решительно поставила свой стакан.
— Нет, так нельзя. Я схожу за Костей. Это же поминки, а не просто пьянка.
Сашенька смущенно потупилась, а Сашка недовольно буркнул:
— Как хочешь. Он в двести пятом.
Динка постучала в дверь номера.
— Открыто! — крикнул Костя.
Он лежал на кровати одетый, поверх одеяла и читал книгу. Динка вошла и остановилась посреди номера. Костя смотрел на нее и выжидательно молчал.
— Мы Валентина поминаем, — сказала Динка.
Костя молчал.
— Мне кажется, надо бы… всем вместе…
— Ты так думаешь? — со скрытой насмешкой спросил Костя.
— Вас все ждут, — растерялась Динка.
Этот Костя действительно был каким-то странным.
— Это твоя инициатива? — спросил он.
— Вы о чем, Константин Иванович?
— Ладно. — Он нехотя поднялся, сунул ноги в ботинки и накинул китель. — Заставлять ждать себя нехорошо, так ведь?
— Так, — кивнула Динка.
— Значит, придется уважить коллектив.
— За что вы всех не любите? — не выдержала Динка. — Вы всех презираете, да?
Он остановился рядом с ней и насмешливо прищурился.