Антон хмыкнул и передернул плечами:
— Я поражаюсь! Все, оказывается, в курсе! Остается удивляться, почему вы тогда до сих пор на свободе?
— Шила в мешке не утаишь, — философски заметил Игорь Игоревич. — Не слепые же вокруг, не глухие.
«К сожалению… — подумала Динка. — И не немые, а даже слишком разговорчивые. Услышал бы кто-нибудь из заинтересованных лиц их беседу!»
— Да это еще что! — фыркнула Сашенька. — У нас валюту носят, а в Домодедове слышали, что было?! Там арбуз из Средней Азии передать попросили. Огромный такой, спелый… Ну стюардесса взяла. А на выходе к ней собака бросилась, прям как взбесилась, ни шагу не дает ступить. Наркотики почуяла. Ну этот арбуз вскрыли, а там в красных резиновых шариках пять кило героина! Ловко?!
— А как же они его туда запихнули? Арбуз-то целый был? — спросила Танька.
— С виду целый. А в боку крошечная круглая дырочка. Через нее всю мякоть отсосали и новую начинку нашпиговали. А потом кусочек незаметно вклеили.
— Не повезло девке, — вздохнул Сашка.
— Прикинь, какой облом! — засмеялась Сашенька. — Взяла передачку на свою голову! Теперь сидит в кутузке как наркокурьер.
Антон опять перегнулся через стол к Таньке, теперь он что-то шептал ей на ухо.
Динка вышла в туалет. А когда вернулась, немного подвинула Таньку, так что она оказалась на диване почти что рядом с Антоном, а сама села с краю, рядом с Костей. Он закинул руку на спинку дивана, а потом принялся осторожно перемещать ее на Динкино плечо. Она резко отодвинулась.
Антон тут же отреагировал, поднялся, обошел стол и склонился над Динкой:
— Ты чего, малыш? Хочешь убежать? А я думал, останешься со мной…
От его дыхания стало щекотно, Динка передернула плечами и отстранилась. Покосилась на Наталью. Та делала вид, что рассматривает картинку на стене: пошлый, дешевенький эстамп.
Танька тоже отвернулась, нарочито оживленно что-то обсуждая с бортинженером Сашкой Смирновым. Конечно, все такие деликатные: якобы никого ничего не интересует. А у самих ушки на макушке.
— Я устала, лечь хочу.
— Погоди, — быстро шепнул он. — Сейчас всех разгоню.
Но тут Наталья тоже поднялась и скрылась в ванной. Вышла оттуда уже в наброшенном на шелковую сорочку коротком халатике. Коса расплетена, волосы свободно распущены по плечам. Она зевнула, потянулась и демонстративно принялась втирать в руки питательный крем.
Мужчины переглянулись и сразу стали собираться.
— Ладно, ребята, пойдем ко мне в номер допьем, — буркнул, поднимаясь, Игорь Игоревич.
Сашка и Олег Петрович с готовностью поднялись.
— Спасибо, я пас, — отказался Костя и вышел первым.
— Ох, да и нам уже пора… — пряча усмешку, протянула Сашенька, ехидно покосившись на Динку. Что, мол, съела? Как она тебя обставила?!
Они с Танькой сноровисто собрали со стола, завернули закуску в пакеты и вручили Сашке. Остановились в дверях, поглядывая на Наталью и Динку. Интересно же, кто кого…
— Да, девочки, спокойной ночи, — любезно сказал Антон.
Он на прощание приобнял каждую, прошел мимо Динки и склонился над Натальей. Галантно подал ей руку, и она протянула в ответ свою, умащенную душистым кремом. Антон чмокнул ее в запястье, потянул на себя, поднял Наташку с дивана и, обхватив за плечи, направил к двери.
— Спокойной ночи, моя красавица, — нежно произнес он.
Наташка фыркнула, залилась краской и выскочила в коридор, громко хлопнув дверью.
Всю ночь бушевала гроза. Молнии вспыхивали совсем рядом, ярко освещая номер. И почти сразу за вспышкой следовал удар грома.
Говорят, что электрические разряды молний притягиваются к линиям электропередачи, ко всяким электроприборам, а совсем рядом с гостиницей стояла огромная, выгнутая восьмеркой антенна радиолокатора. И Динке казалось, что это из-за нее, глупой и несчастной, все накопившееся в природе электричество решило разрядиться над аэропортом.
Прекрасная погода для поминок Валентина…
А ведь это грозное предостережение ей, Динке. Это чьи-то глаза сверкают огнем, полыхают гневом, заглядывая в окно, это чей-то громовой бас раскатисто грохочет, изрыгая проклятия.
Даже ласки Антона не доставляли ей радости. Он не понимал, что с ней, старался расшевелить изо всех сил, а потом устало откинулся на подушку и заснул под сполохи молний. Наверное, пожалел, что оставил у себя ее, а не Наташку.
Она приподнялась на локте и при очередной вспышке молнии всмотрелась в лицо Антона. Оно на мгновение осветилось так ярко, что отчетливо стали видны глубокие морщины, идущие от носа к губам, резкие «гусиные лапки» у глаз. При таком освещении он выглядел значительно старше и суровее, даже что-то отталкивающее проступило в его чертах.