- Это оно, оно, наше фамильное семейное сокровище дворян Рязанских... – завизжал он, непонятно как вырвавшись у здоровенного бугая, могущего скрутить быка. – Мне передал его отец. Это наше ожерелье Екатерины. Я подарил любимой его до помолвки, она не могла от него ни избавиться, ни продать! Хватайте ее, они не выкрутятся! Надо сказать правительству, чтобы их судили за убийство СЕМЬИ!
Главный ювелир, почему-то склонившийся рывком надо мной, схватил громаднейший тусклый камень в центре этого колье, и, потянув меня к толстому стеклу рядом, резко проведя камнем по стеклу. Так что я наклонилась за его рукой, будто в ошейнике, боясь порвать свое недорогое, но дорогое мне ожерелье.
Толстое стекло стеклянного столика треснуло, и столик распался надвое точно по линии царапины.
В зале ахнули.
Люди, вернее, ювелиры, приподнялись, чтобы лучше видеть и ничего не пропустить.
- Да оно настоящее! – закричал кто-то там. – Ничего себе, а я то думал, чего она фальшивку одела поверх! Да таких камней вообще не бывает, ГОСПОДИ!
Я залепила пощечину по морде ювелиру еще до того, как он успел царапнуть по другим камням каким-то выхваченным пинцетом.
Принявший пинцет за холодное оружие боец отработанным движением перехватил руку ювелира, и, дав ребром по шее, швырнул его в угол. Если б не стоявший там вышибала, который перехватил важного гостя в воздухе и осторожно поставил не дышавшего главу ювелиров на ноги, то тот бы отравился из угла прямиком к праотцам без пересадки.
- Прекратите! – закричал управляющий, пытаясь навести порядок. Все вскочили, устремились сюда, кричали. – Что произошло?
- На ней надето ожерелье ИМПЕРАТРИЦЫ! – непримиримо выкрикнул старик.
Я дрогнула.
Все обернулись.
- На ней одето по аукционным ценам на сто миллионов долларов! – выкрикнул яростно ювелир, пожирая меня глазами.
Теперь уже все смотрели на меня неотрывно, как я шла к своему столику два шага. Глаза их были широко открыты.
- Будто волны рубинового пламени... – восторженно сказал кто-то. Завороженный такой голос. Учитывая, что мы только что видели действие огнеметов и как красиво горели люди в напалме, можно понять, как согрело это мне душу.
Теперь все неотрывно смотрели на меня.
- Живой огонь... – застонал кто-то. – Будто длинные языки рубинового пламени вырываются из камней... И эти гигантские алмазы! Невиданная вещь!
Теперь уже все действительно глядели только на меня и только на меня.
Я же встала и хладнокровно оглядела их всех. Они все замолчали.
- Займитесь своими делами... – тихо сказала я. Странно, но они быстро заняли свои места и расселись, не раскрывая рта, и положив вытянутые руки на стол, будто нашкодившие школьники перед учительницей даже не смотря на меня. Не донеслось ни единого звука. Я сама не понимала, почему они так мгновенно послушались и сели не только наши бойцы, но и вышибалы, и даже управляющий присел на кончик стула, выпрямив спину и положив ладони на стол.
Я еще раз обвела зал взглядом и спокойно села. Саня одобрительно спокойно улыбалась рядом мне рядом улыбкой матери, что довольна действиями дитяти.
Глава 41.
Официанты забегали буквально на цыпочках, обмахивая нас белыми полотенцами, словно сдувая пылинки.
Все послушно ели, будто нас тут и не было. Я скосила глаза на официантов.
- Тортов! – потребовала я, перестав сдерживаться. Я потыкала пальцами в самые вкусные торты в меню, как я помнила, уже не смущаясь.
Оля хихикала.
- Снимай, – мрачно махнул рукой на мои драгоценности “наш авторитет”, Олег Иванович, как звали, оказывается, белобрысого. Он сказал это так, что можно было подумать, что он мой отец-авторитет, прямо гениально сыграл.
Подошедшему же на цыпочках управляющему, который ужасно извинялся, он выдал по полной.
- И это называется спокойный и без скандалов отдых! – рассердился он. Его скорбь в голосе, что ему не дали толком отдохнуть и погулять, была неподдельна. Учитывая то, что нам некуда было идти, ибо на улице нам была смерть. И здесь, если мы привлечем внимание тех, кто на улице, нам была смерть.
- Пойди принеси футляр от них... – сказал он Оле. – Он в машине... И возьми ее запасное платье, на сегодня хватит ей мелькать...
И, обернувшись, послал с Олей бойца.
Я же задержала руку этого бойца. И, когда он склонился ко мне, застенчиво шепнула ему на ухо. Свое, женское. И хихикнула.
Саня склонилась надо мной. Совсем как мама.