Он хотел что-то сказать, но опоздал.
- Принес?!? – услышала я спереди, куда уже прошел учитель, чей-то потрясенный удивленный мерзкий голос. – Да не мог он принести!
А потом я заметила краешком в длинном коридоре, как лицо “кредитора” перекосилось от злости. Когда он разговаривал с учителем. Странно, мне показалось, что он был почему-то не рад отдаче долга...
- Я проверю!!! – почему-то бешено и злобно закричал он. Его почему-то вдруг трепало от злобы: – Клянусь, все слышали, сам до последней монетки проверю, каждую пересчитаю, ... буду если вру, всех в свидетели беру!!!! – он буквально орал и топал ногами, и даже не соображал, что говорит, какие странные детские клятвы.
- Смотри, за язык тебя никто не тянул, ответишь за базар... – холодно сказала я, входя, а за мной ребята втянули громадный ящик, наполненный монетами. Бог его знает, почему людей с нечистой совестью тянет на глупые обещания, когда им вернули деньги. Они словно накручивают себя неискренне.
Монеты весело зазвенели. Одна даже упала кредитору под ноги, звеня и подпрыгивая. Я рассмотрела “кредитора” – это был лысый огромный неприятный мужик с тяжелым взглядом. Грандиозный ящик, достававший мне до шеи, был ему лишь по пояс.
Он как-то странно и даже неверяще посмотрел на ящик. А потом на всех своих соратников. А потом снова как-то даже по-детски неверяще на колоссальный ящик с денюжками. Мы все с интересом смотрели, как он медленно краснел, краснел, и бурел:
- Я! – сказал он. – Я!
- Ты, ты, – сказала ласково я. – Считай, кто же еще тут кредитор!
Он посмотрел на меня и вдруг, схватившись за голову, задергался и рухнул к моим ногам, ударившись, когда падал, об угол ящика. Ибо я слегка подтолкнула ногой неустойчиво поставленный на что-то ящик. Чтоб человеку не было так жестко падать на землю.
Вечно я такая добрая.
- Инсульт... С сосудами мозга что-то... – сказала я.
- Женщина! – вдруг прошептал он.
Они все вдруг словно очнулись и посмотрели на меня.
- Женщина! – пискнул кто-то. – Это же Королева!
Непонятно почему от моего вида с ними случилось то, что случилось, неужели я что-то одеть забыла? Соратники кредитора все ринулись в открытую с той стороны, где они были, бронированную дверь. Швырнув нам назад в щель уже почти закрывшейся за ними железной двери тяжелую оборонную гранату. Осколки которой летят на 200 метров. А тут была лишь маленькая, закрытая сзади на такую же бронированную дверь, пустая комнатка. Где совершенно негде было спрятаться.
Все как-то мгновенно побелели. Ибо спасения не было. Дверь уже почти закрылась.
Граната летела на меня.
Один из бойцов рванулся к гранате, чтоб закрыть ее собой, но я успела первая. Я не стала ни стрелять, ни метаться, а просто лениво ударила ее в воздухе железным дулом пулемета, который до сих пор прятала под плащом вертикально. Будто это не граната, а бильярдный шар. Ударила так, что граната, перелетев уже почти закрывшуюся дверь ударилась о угол рамы двери, отскочив от рамы, мгновенно ударилась о закрываемую дверь и отскочила уже к ним вовнутрь как раз тогда, когда дверь захлопнулась...
За дверью что-то страшно ахнуло. И чудовищная железная дверь почти в полметра толщиной, дернувшись, медленно рухнула аккурат к моим ногам верхушкой, открыв дверь...
Я просто лениво выпустила вертикально стоявший пулемет так, что он словно сам собой опустился дулом вниз. И, даже не двинувшись с места, хладнокровно прошила все, что осталось там еще живо; или, прости Господи, казалось мне таким там...
- Он так и не дал расписки! – сказала я печально, выбрасывая обойму, меняя ее на новую.
Опомнившийся Иван стал отдавать приказания.
А я посмотрела на свои ноги и чуть не заплакала, скривив по детски лицо:
- Он запачкал мне платье!
Все обернулись. Действительно. Железная тяжелейшая дверь, упав на него, забрызгала мне ноги его мозгами и внутренностями...
Глава 46.
Ребята как профессионалы уже успели зачистить это здание, прорвавшись во внутрь дома после того, как я зачистила в той комнате. Они уничтожили всех. Тем более, что больше никого и не было.
- Детям буду рассказывать, как работал с легендой... – вытирая пот, сказал появившийся боец изнутри дома, смотря, как я все расстроено смотрю на запачканную обувь и белое платье.
- Мама постирает! – мрачно сказал Иван, подымая с полу обойму. – Пора тебе уже привыкать следить за собой и не оставлять везде своих грязных пальчиков на всех вещах, это тебе не Афган и не Чечня. Юля то ни разу нигде не оставила, она все вытирает! Учись у сестры...