Я не выдержала, и у меня брызнули слезы.
- Я не умею им управлять! – отчаянно заорала я сквозь слезы. – Спаси! Клянусь, я больше не буду, только объясни! Я не знаю, где тут тормоз, где сбрасывать скорость, и как его садить, только держу в воздухе, чтоб не улететь! Я б-б-боюсь!!!
- О нет! – сказал белобрысый. Там забегали.
Я сцепила зубы, заходя на новый разворот все быстрей. Это был ад пилотажа над землей на громадной скорости, когда почти ничего не видно из-за рвущего душу воздуха.
.- Я уже ничего не вижу! Глаза! – заорала я.
- Там что, больше нет взрослых?!
- Я в кабине одна! Доктор в салоне, выкинул оставшихся террористов с минами в спасательную дверь, он спасает! А женщина воспитатель привязана детьми к креслу, чтоб она не выпала и не мешала им снимать кожу с террориста!!! – отчаянно заорала я, борясь с ветром.
Белобрысый на кого-то орал, кого-то вызывал.
- Разве ты не умеешь? – крикнул мне он.
- Ты же сам не дал мне научиться, забрав мой штурмовик! – вся в слезах выкрикнула я.
- Слушайте, как сбросить скорость! – заорал кто-то. – Сначала выключите мотор!
Что я сказала на этот совет, можно было не транслировать на весь аэродром, мне было стыдно. Еще более стыдно мне было, что белобрысый там выразился еще хуже по всем динамикам.
Из-за ревущего воздуха мне становилось уже ничего не видно.
- Шлем, доктор, шлем!!!!!! – безумно заорала я доктору в салон, чтоб он достал мне мой скатившийся там шлем.
Был кошмар.
- Сейчас подойдет специалист, Пуля, слушай его внимательно и тщательно, он будет объяснять, как посадить самолет и сбросить скорость, – хриплым голосом, успокаивающе, как ребенку, пояснил белобрысый.
Сзади кто-то нахлобучил мне на голову мой шлем, прорвавшись в кресло рядом со мной против воздушного потока. Сразу стало легче. Я даже улыбнулась доктору, который успокаивающе приобнял меня, сквозь стекло мотоциклетного шлема.
- Разве твой спутник не может посадить самолет? – вдруг почему-то спросил белобрысый.
- Ай уже десят лет не садился за штурвал и все забыл, чему учился... – вместо меня ответил доктор с английским акцентом. – Я признаю, что я учился, но не на русских самолетах, но это было давно, и я не научился...
Я успокаивающе тронула его рукой.
Мы вместе быстро разбирались в поступающих указаниях.
Я даже уже смогла снизить скорость, тщательно пробуя каждое указание. И вместе с доктором все поняла. Я даже вывела самолет на посадочную полосу, и тут увидела идущий на взлет по полосе разгоняющийся самолет.
- Что происходит? – закричала я. – Почему этот самолет в такой обстановке идет на взлет?
Там, где белобрысый, в рубке аэродрома, вспыхнула адская ругань.
- Удравшие несколько террористов захватили из-за головотяпства охраны самолет с людьми, и грозят без разговоров протаранить Кремль. О Боже, мы уже не успеваем остановить их! – выкрикнул кто-то. Я увидела, как сбоку к самолету идет на машине группа захвата наперерез, но она уже не успевала.
Белобрысый грозился отдать кого-то под суд.
- Машины в конец аэродрома! Захват, пожарные! – вдруг жестко яростно приказала я в микрофон. Я слышала, как белобрысый быстро дублирует мои приказы, отдавая указания. – Белобрысый, скажи, у меня шасси расположено так, как у этого самолета, и где? – очень быстро моляще попросила я, выводя самолет над полосой и сбрасывая скорость.
- Он точно такой, как у тебя! – закричал белобрысый. Доктор рядом, не спрашивая, зачем это мне, говорил, где в этом самолете шасси, показывая точно.
Но, уловив это, я уже не слышала ничего. У меня в воображении возникли, как бы со стороны, два самолета в мельчайших деталях. Я снова видела, где они сойдутся, повинуясь удару моей руки. И, уровняв скорости, я с хирургической точностью опустила свой самолет точно на тот самолет крылышко к крылышку, точно накладывая одно изображение на другое, чуть сдвинув вперед. Прямо на его взлете, так, что его ударом моих шасси впечатало обратно в землю на взлетную полосу в самом конце полосы, когда он пытался оторваться, не дав взлететь...
А сама взмыла вверх в тот момент, когда он сошел с полосы, прошел по полю и разорвал забор из колючей проволоки и сетки, потянув его вместе со столбиками за собой, вырывая их из земли все вместе, будто торможение якорем. Когда я зашла на второй круг, я увидела, что самолет порвал все же сетку, но застрял передними колесами во рву, у него разбита кабина и рядом военные машины, пожарные, а из него уже группа захвата выводит людей и сажают в скорую помощь, а рядом валяются несколько трупов с оружием, а один лежит, заложив руки за голову. Это был наш самолет, он выдержал удар и не разломался.