Точно по ушам кто врезал. Я даже машину остановила.
Поймала, убила бы. Я стояла и сжимала уши. Ехать в таком состоянии я не могла. Не хочу больше “мигов”.
Внимательно осмотревшись, я поняла, что в машине полно дыму. Он шел от ручника.
Несколько мгновений я сидела, и только потом до меня стали доноситься кое-какие звуки.
- Что такое? – подбежали ко мне из передней Феррари, которая тоже остановилась.
- Не слышу... Ничего не слышу! – я показала руками на уши.
Они постояли.
И жестами показали, что, мол, поехали медленно.
Не успели мы проехать чуть-чуть, как я снова остановила машину.
- Что опять? – они подбежали уже не так скоро.
- Да вот... – растеряно сказала я. – Дымит!
Выругавшись, один из водителей осмотрелся, а потом с облегчением дернул рычаг вниз.
- Вы забыли снять машину с ручника! – сказал он.
- А что, его надо было снимать? – расстроилась я.
Он так посмотрел на меня!
- У вас, наверное, сотрясение мозга... Может, вас довезти больницы? – искренне предложил он.
- Спасибо! Сама доеду... – сказала я.
Мы пропустили мимо себя машины, которые осторожно протиснулись мимо нас. Это разъезжались зрители. Они сигналили нам.
Я посмотрела.
- Пропустите их! – сказала я.
Ребята отвели машины под стены туннеля, благо туннель позволял разойтись машинам.
В моей машине пока дышать было невозможно.
Я стояла и смотрела.
Возле нас протиснулась Феррари, такая же по окраске, но другой, дешевой модели.
Она была набита бритоголовыми мальчиками.
Они странно на нас смотрели.
Все мои водители и сопровождающие, которых было с десяток в обеих машинах, уже были наружи машин и держали в руках ручные пулеметы. Нацеленными на проезжающих на Феррари в упор.
Вторым у них медленно шел самый обычный “жигуль”. В нем сидел какой-то старичок. Сзади шел черный джип, другой марки, чем у меня, но такого же цвета. Только сидели в нем бритоголовые ребятки. Как-то нехорошо смотревшие на нас. Тоже с ручными пулеметами, нацеленными в свою очередь на нас.
Я игралась своим ручным пулеметом, вовсе не направляя его на кого-то, как мои телохранители. А просто уткнув дуло в бензобак ставшего напротив меня “жигуленка”. Если точнее, то я уткнула свой пулемет даже в тоненькую крышку его бензобака.
Вообще-то я смотрела в сторону. Мой пулемет совершенно случайно уставился точно в дуло бензобака.
Они все побледнели до синевы – и мои, и те, кто в машинах.
В таком узком туннеле, если бензобак взорвется, то не спасется и не выживет никто. Даже если эта машина насквозь бронирована – крышка то простенькая! Тут не то что бумажки какие-то в моих сумках, люди сгорят. Когда от детонации саданут бензобаки остальных машин, ибо туннель – это внешняя бомба.
Они постояли, помолчали.
Старичок в “жигуленке”, такой же окраски как “жигуленок”, бурой и злой, смотрел на меня, скрипя зубами. От него шло страшное впечатление. Но я не дрогнула.
Мы молча смотрели друг другу в глаза. Но он ничего мне не сделал.
А потом они медленно двинулись прочь по приказу старичка. Очевидно, в машинах были рации.
Мы пропустили их в таком же молчании.
За ними прошли три джипа различных цветов.
Тоже с бритоголовыми ребятками.
Эти даже не остановились.
Наши пулеметы смотрели в упор.
Я не хотела ехать.
- Мы едем? – спросили водители, дымя сигаретами.
- Я не хочу! – сказала я с тоской. Почему-то этот дым меня убил... Мне стало дурно, уши плохо слышали, приходилось кричать.
Я еще постояла.
Они покорно ждали. Приняв меня за дуру.
- Вы решили погибнуть в газовой камере? – наконец, меланхолично спросил водитель, затягиваясь сигарой. – Еще несколько машин, и можно будет выносить трупы от угарного газа...
Я вздохнула.
Один из них сунул мне свою рацию в окно машины.
- Будете руководить нами по рации, у нас такие у всех есть, все включены...
И я медленно поехала.
И тут впереди послышался чудовищный рев и грохот.
Я тут же затормозила. Боясь, что это что-то взорвалось.
Но ничего, это где-то было там.
Я поняла, что Миги решили приветствовать меня на выходе.
Я больше не хотела, чтоб меня приветствовали Миги. Голова болела, от газа я слегка угорела, но ехать туда отказалась. Вела себя как дура.
Я сидела в машине, закрыв окна, зажав уши руками и сжавшись в комочек. Охранники ругались в промежутках.
- Пусть пролетят... – сказала я. Дождавшись, когда периодический рев и странные тяжелые удары прекратятся...
Потом ахнул чудовищный удар по ушам. И тишина. Чудовищная тишина. Никакого звука. На протяжении минуты. Двух. Трех...
И тогда я решила поехать, раз ударов и рева не было на протяжении такого долгого времени... Правда, машину тоже не было слышно, но я списала на хорошую марку машины...