Однако не стоит увлекаться размышлениями о массированном ударе монголов по правобережью Итиля, да Субэдэй и не ставил целью конкретные боевые действия, ну скажем, в большой излучине Дона, там все ограничилось разведкой, а вот севернее, на левобережье, происходили события, к которым готовились владетели Волжской Булгарии и башкирские вожди. Одно из них предположительно произошло на реке Сок, северный крутой берег которой, именуемый ныне «сокскими ярами», был превращен булгарами в оборонительный рубеж, где находились «засечные линии и стояли аванпосты („болгарские сторожове“)» [49, с. 94]. Кстати, это не остановило тумены Субэдэя, которые, пройдя от низовьев Итиля и Джаиха, перешли пределы Волжской Булгарии.
Это событие является одной из многих тайн той эпохи. Разговор идет о сражении монголов Субэдэя с булгарами, ведомыми ханом Хотосы. Авторы «Юань Ши» относят это сражение ко времени Великого рейда, т. е. к осени 1223 года, когда Субэдэй и Джэбэ были вынуждены отступать от Булгара, но последние исследования заставляют задуматься о дате того столкновения. Скорее всего, составители хроники, чтобы как-то снизить степень единственной неудачи того знаменитого похода, перенесли победные реляции 1230 года на шесть лет раньше, чем, не принизив настоящего, возвысили прошедшее [12, с. 287]. Цзюань 120, «Жизнеописание Исмаила»: «Продолжая поход… дошли до города Болгар-балык, сразились с его владетелем ханом Хотосы. И еще раз (курсив мой. — В. З.) разбили его войско. Продвинулись к кипчакам и также усмирили их» [12, с. 223–224].
Справедливости ради надо отметить, что в конце зимы 1230 года вторжение в Волжскую Булгарию не было глубоким, и монголы не достигли пределов г. Булгар, так как начиналась весна, и лошади монголов нуждались в отдыхе после похода 1229–1230 годов. Кроме того, Субэдэю и Кукдаю нужно было, оглянувшись на прошедшую кампанию, составлять планы новой. Их ставка весной 1230 года находилась в богатых молодыми травами лугах поймы р. Сакмары. Здесь решалась судьба огромного края. Междуречье Итиль — Джаих было фактически завоевано, оставалось «раздавить» Волжскую Булгарию и привести к признанию сюзеренитета Великого каана башкирами. Откормив коней и отдохнув, тумены Субэдэя направили свой путь на север. Начались все более ожесточенные столкновения с суровыми и умелыми воинами, каковыми являлись башкиры, мало чем уступавшие монголам. Очевидно, пик сопротивления башкирских родов захватчикам пришелся на 1229–1230 годы, именно к этому времени, скорее всего, относятся предания и легенды «о бое на Тимеровском хребте, о карагай-атайском батыре Биксуре, батыре Бошмане (Бачмане), о катайском егете Сурамане и его сыновьях Акмане и Гокмане» (44, с. 95], но силы были неравны, и неизбежность скорого насильственного присоединения башкир к улусу Джучи становилась очевидной.
Почему-то и отечественные, и зарубежные исследователи, занимающиеся вопросами, связанными с появлением и становлением Улуса Джучи (Золотой орды), обходят стороной участие в создании этого государства Субэдэя. В этой связи необходимо отметить, что в середине и конце 1220-х — начале 1230-х годов именно Субэдэй был основным носителем интересов дома Джучи и осуществлял управление этим западным улусом, естественно, соблюдая субординацию по отношению к многочисленным джучидам. Свидетельством того, что Субэдэй и отчасти Кукдай являлись правителями, пусть и недолгий период, в тех землях, является отсутствие там Бату — признанного наследника и властителя улуса. Бату находился по пришествии к власти Угэдэя вначале в Каракоруме, а затем и в северном Китае 147, с. 68–70). Можно предположить, что Бату являлся своеобразным заложником при особе Великого каана, который, думая о завоеваниях на западе, «обкатывал» его, проверяя на преданность его центральной власти и способности как руководителя. Сын Джучи прошел все тесты, чему самым ярким свидетельством станет Великий западный поход.